Иногда приходилось карабкаться вверх по практически отвесным скалам. За крутым подъемом, как правило, следовал еще более крутой спуск. Приходилось использовать особо прочные альпинистские веревки.

Савелий был порядком измотан.

Мамука и Элгуджи даже не скрывали, что тоже изрядно измучились. Иногда останавливались, вроде бы для того, чтобы покрепче зашнуровать ботинок. А на самом деле просто искали повод для секундной передышки. Лишь один старый Мустафа выглядел почти свежим, будто и не было позади изнурительного пути. Он шел размеренным шагом опытного проводника. И не скажешь сразу, что ему уже под семьдесят.

«Молод душой, значит, и телом молод!» — любил повторять старый Мустафа.

Сделали короткий привал, чтобы посовещаться. План старого Мустафы был таков: переждать ночь, а утром преодолеть полосу охранения. Есть надежда, что под утро внимание охраны притупится. А после того как они обойдут посты, следует занять выгодную позицию для наблюдения за базой подготовки террористов. (В том, что это именно база чеченских террористов, Савелий не сомневался ни минуты.) Лучше всего, если маленький отряд устроится на каком‑либо возвышенном месте под прикрытием горного кустарника.

Под руководством старого Мустафы отряд прошел еще с километр. Старый проводник выбирал путь, руководствуясь одному ему ведомыми признаками. Он трогал деревья, смотрел на небо, ногой перекатывал камни. Священнодействовал, словно совершал некий языческий ритуал.

На ночлег устроились в неглубокой расщелине, между двумя высокими скалами.

Старый Мустафа по–особому развел огонь, так, что дыма практически не было, а жар шел сильный. Измученные путники сбросили вещи и сгрудились вокруг костра. Управившись с огнем, старик достал из рюкзака мелкоячеистую сетку, силки, ременные петли и исчез. Расставив на звериных тропах эти немудреные приспособления для лова дичи, он вернулся через полчаса. Под его руководством путники нарубили лапника и выстлали им дно расщелины. Сверху разложили спальные мешки. Место ночлега стало выглядеть гораздо уютнее.

Оставив своих товарищей, Савелий молча удалился в лес.

Пошел с деревьями поговорить, — уважительно промолвил старый Мустафа.

О чем? — удивился Элгуджи. — Разве ему мало нашей компании?

Он сил у природы набирается, — разъяснил проводник.

Сил? — не понял тот.

Да, внутренних сил, — проговорил старый Мустафа.

После чего встал и тоже углубился в лес. Минут через двадцать вернулся, неся в руках связанных за лапы куропаток, большущего зайца, а за спиной отчаянно визжащего кабанчика, по дури попавшего в петлю на тропинке к водопою.

Надо вам, ребята, хорошенько подзаправиться, — пояснил старый Мустафа. — Пока чай закипит, мы и еду приготовим.

Рядом с костром старый Мустафа вырыл небольшую ямку, накидал туда хворосту и развел в ней костерок. Пока ямка прокаливалась, он наскоро общипал и выпотрошил куропаток, посыпал перцем, солью, толченым чесноком и какой‑то ароматной травой. Завернул птичек в фольгу и уложил на тлеющие угли. Затем выгреб из костра углей и засыпал сверху. После чего принялся за зайца: привязал его к дереву, надрезал шкурку и одним мгновенным движением содрал ее.

Мамука и Элгуджи только восхищенно цокали, наблюдая ритуал приготовления пищи в условиях горной местности. Заяц был ловко насажен на вертел и помещен над жарким пламенем костра.

Заколов кабанчика одним точным и выверенным ударом длинного и тонкого лезвия, старый Мустафа порезал его на большие куски. Насадив каждый сочный и жирный кусок мяса на прочный деревянный прут, Мустафа повтыкал прутья в землю вокруг костра.

Вскоре к собравшимся присоединился Савелий.

Через час еда была готова. Дичь оказалась невероятно вкусной. Сочная жареная поросятина, зайчатина и несколько жирных куропаток сумели отлично насытить четырех голодных мужчин.

Выпив чаю, Савелий понял, как страшно он устал. Едва он залез в спальник, как на него мгновенно навалилась дремота, и через секунду он погрузился в глубокий сон, с внутренней надеждой встретиться во сне с любимыми Джулией и Савочкой. Однако на этот раз мечте не суждено было сбыться.

Рядом мирно похрапывали Мамука и Элгуджи.

А старый Мустафа так и просидел всю ночь у костра, почти не смыкая глаз и прислушиваясь к звукам леса. Вставал только для того, чтобы подкинуть в костер еще хворосту или поправить клапан спального мешка разметавшихся во сне парней. Сидя у костра, старый проводник еле слышно вздыхал, посматривая на ребят, и наблюдал за причудливыми языками пламени, размышляя о своем сыне, которому могло быть столько же лет, если бы не та поездка в Грозный…

Утром выпили чаю, быстро собрались и тронулись в путь.

Савелий лично проследил, чтобы у всех спутников было тщательно подогнано снаряжение, чтобы никакой посторонний звук не выдал их присутствия вблизи базы боевиков. Из их группы только он да старый проводник понимали, насколько это важно: любая неосторожность или небрежность могла стоить им жизни.

Старый Мустафа шел впереди. На этот раз двигались в два раза медленнее, осторожно, затрачивая большие усилия на то, чтобы не производить шума. Облака висели так же низко, как и в предыдущий день. Утренний туман еще не развеялся. Плохая видимость должна была помочь маленькому отряду в его намерении незамеченным подобраться к базе террористов и застать их врасплох.

Примерно через час после выступления из лагеря старый Мустафа внезапно присел, знаком давая понять остальным, чтобы те последовали его примеру. Сидели, прислушиваясь к звукам. Поначалу Савелий подумал, что старик ошибся, но вскоре отчетливо различил незнакомую гортанную речь и был поражен удивительному слуху этого старого человека.

Бешеный удивился безалаберности террористов, но, чуть поразмыслив, пришел к выводу, что беспечность эта легко объяснима. У террористов напряженный график тренировок. Инструкторы изматывают их во имя аллаха всемилостивого так, что те едва ноги волочат. А стоять в охранении для них вроде отдыха. Наверняка они были уверены, что никто не в состоянии преодолеть такой сложный горный маршрут и свалиться им на голову с этой стороны.

Старый Мустафа осторожно раздвинул густые заросли ежевичника. Затем обернулся и поманил к себе Савелия. Тот снял рюкзак и жестом приказал своим сопровождающим сделать то же самое. Те немедленно последовали его примеру, освободились от лишнего груза, оставив лишь необходимое оружие. Оказавшись рядом со старым проводником, Савелий так же осторожно раздвинул колючие ветки кустарника.

Террористов было шестеро: четверо мужчин и две женщины. В небрежных позах они сидели или полулежали на камнях, положив автоматы на колени или возле себя. Женщины, худые и усталые, держались в стороне. Они склонили головы друг к другу и тихо беседовали. Мужчины курили, почесывали густые черные бороды, смотрели на небо и молчали. Иногда кто‑то из них произносил пару слов, поглядывая на женщин, и тогда все вместе тихо смеялись. Все были одеты в камуфляжное обмундирование уже знакомой Савелию натовской расцветки.