И Лия рассказала ему все. И про визит Тишакова. И про неурочный допрос охранника, попахивающий самодеятельностью. И про тайну, которую скрывала все это время Надин.

– Черт возьми!!! Черт возьми!!! Это же все, буквально все меняет!..

От неожиданности и радости он соскочил с места, едва не свалив Лию с ног. Заметался по кухне, потом подлетел к ней, схватил в охапку и целовать принялся, и тискать, и повторять без конца:

– Девочка моя! Это же все в корне меняет!!! А я-то... Я-то чего только за сегодня не передумал... Не знал, как скажу тебе... И поверишь ли ты мне после всего, что произошло...

Она уже не знала, плакать ей или смеяться. Радоваться или горевать.

Димка, ее Димка оказался полностью оправданным. Пока еще только предварительно, но оправданным, хотя бы перед ней. А Мишаня...

Мишаня из бывшего обиженного ею мужа вдруг превратился в страшного монстра! В чудовище! В лжеца... Какое там еще из подлых определений оставалось неохваченным?..

Все его россказни о его неудачах с женщинами оказались подлым враньем! В том, что он постоянно, раз за разом, разочаровывался, не было и тени правды. Он просто хотел постоянно контролировать ее комплекс вины. Он культивировал его, не выпуская бывшую жену из-под своего контроля. А на самом деле...

Не было у него никого никогда! Никого, кроме той рыжеволосой девушки и еще Марты. Кто из них кому перешел дорогу, теперь можно было только догадываться.

– А тут и догадываться нечего! – фыркнул Гольцов, понемногу тесня ее с кухни в сторону спальни. – Скорее всего, Марта перешла дорогу этой красотке. Ну, а та в силу своей импульсивности, психической неуравновешенности, наркоманка ведь, взяла и отомстила ей. Отомстила таким вот изощренно примитивным образом...

– Нет, Дим! Она страшно отомстила! Ужасно просто!!! – воскликнула Лия, послушно поднимая руки кверху, когда он потянул с нее кофточку. – Лишить себя жизни в постели жениха Марты! Она же знала наверняка, что у вас намечалась свадьба. Наверняка доставала Мишаню какими-нибудь претензиями, ревностью. А того упреками пробить невозможно. Он сам на них мастер. Шантажировать его тоже бесполезно, он одинок. Вот она и решила тогда повернуть оружие против соперницы. Кстати... По статистике, обманутая женщина всегда мстит своей сопернице, а не тому, кто ее обидел. Вот она и отомстила таким мерзким образом. Уничтожила ее жениха. Уничтожила его репутацию. И уничтожила все мечты Марты о счастливом будущем с ним. Свадьбы... Той самой свадьбы, которую ждала Марта и ее семья, не состоялось...

Все в этой истории почти закончилось. Все оказалось расставленным по своим местам. Стало ясно, к кому именно шла в тот вечер погибшая девушка. И догадаться было несложно, почему именно туда. Более или менее понятен стал ее страшный поступок. И трагедия Марты тоже не стала теперь тайной.

Очевидно, они поссорились. Страшно поссорились, раз Мишаня изувечил ее.

– Значит, и Игосю тоже он?! Господи! Его-то за что?! Зачем?! Чтобы тебя снова подставить! Чтобы появился повод для шантажа! Ох, как они с Мартой все ловко подстроили. С чего только вдруг разругались вдрызг, непонятно, – проговорила Лия и вдруг поежилась. – Дим, мне холодно. Давай под одеяло, что ли.

Они влезли под одеяло и еще минут пять возились и смеялись, устраиваясь удобнее и согреваясь. Потом он прижал ее к себе и начал целовать быстро и жадно. И шептать еще начал что-то про счастье, про долгую холодную зиму вдвоем. И еще про то, что он сегодня пробовал растопить камин в своем опустевшем доме. Тот сначала дымил нещадно, но потом разгорелся, и так здорово ему все это показалось. И радовался еще тому, что не продал дом, а ведь не раз порывался.

Тени сразу расползлись по углам. Укутанная в белое мебель перестала раздражать, сделавшись похожей на маленькие снежные сугробы, а не на обступивших его покойников в саванах. Дрова трещали и выстреливали в дымоход искрами. С каждой минутой становилось теплее и уютнее, и так ему вдруг захотелось в этот момент услышать именно ее голос, что даже сердце заныло. Будто бы зовет она его к столу и сердится, что он мешкает. А по лестнице со второго этажа вдруг раздается частая дробь шагов крохотных ножек...

– Как же так, Дим! – воскликнула Лия, невольно заряжаясь его лирическим настроением. – Маленькие ножки со второго этажа и без сопровождения! Это же опасно!

– Ну вот! Надо было все испортить! – обиделся он вдруг совсем по-настоящему. – А Санька твой на что? Чем не нянька?

– А-аа, точно. Про Саньку я и забыла. – Лия зажмурилась, подставляя его губам свое лицо. – Так точно будет, Дим? Именно так?

– Будем стараться. Иди ко мне... – Он вдруг сделался совершенно нетерпеливым, и говорить уже ничего не мог, и ей не позволял, без конца повторяя: – Все потом, милая... Все потом...

Он уснул очень быстро, хотя и старался изо всех сил не поддаваться. Куда там! Через десять минут уже сопел, и сколько ни толкала она его в бок, лишь виновато бормотал что-то неразборчивое.

А ей уснуть никак не удавалось. И с боку на бок ворочалась. И считала. И детские стишки и скороговорки в уме декламировала. Делала все, чтобы отвлечься и уснуть.

Черта с два!

Настырные мысли о Мишане лезли и пинали друг друга, вытесняя и грека, который ехал через реку, и грозу в начале мая, и много еще чего.

Как он мог, а?! Как мог он таскать в ее квартиру эту девчонку?! Почему было не повезти ее к себе в дом, к примеру? Огромный дом солидного преуспевающего бизнесмена. Почему не туда? Потому что как раз солиден и преуспевающ? Боялся соседей? Глупо! Или причина в другом? В том, что его оставила жена, не пожелавшая жить по его правилам. В одном уступила, приняв его помощь. Так надо этой ее уступкой и воспользоваться. Почему нет?

Почему, к примеру, не привести на ночь в ее квартиру любовницу, когда жена на дежурстве. Она же бывшая. А квартиру и все остальное оплачивает он. К тому же, как приятна мысль о том, что подобный его поступок – это акт возмездия несговорчивой и не уступившей...

Извращенец!!! Мерзкий извращенец!!!

Приходил к ней в любое время, валялся на ее диване, ел из ее рук и требовал к себе внимания. А она – ну дура же дурой, ей-богу – прыгала, унижалась, старалась угодить.

А как же иначе! Она же его бросила! Она же виновата в том, что он несчастен. В том, что у него не складывается личная жизнь после нее.

А Марта! О чем та думала, наставляя Гольцову рога с Мишаней? О том, что тайное никогда не станет явным? Или не особо печалилась перспективе быть застуканной на месте?

Квартиры... Даже квартиры куплены были на одной площадке.

Так, стоп! О чем тогда ей сказал Игося? На что намекал? Какие двусмысленные слова были им сказаны об очередности в покупке этих злополучных квартир. Что-то о том, что для нее это может иметь значение.

Ее квартиру покупал Мишаня. Квартиру Гольцова выбирала, с его слов, Марта. Вот она и цепочка оставленных ими следов!