Больше всего на свете я хочу сейчас унизить его. Втоптать в грязь. Размазать по стене. Поставить его в такую ситуацию, чтобы все, в том числе и Ника, смогли увидеть, насколько он ничтожен и жалок. Не достоин ни любви, ни хорошего отношения, а вызывает лишь брезгливость и отвращение.

Опасные, взрывные мысли, которые ни к чему хорошему не приведут. Но впервые за много лет мне хочется поступить неправильно. Иррационально. Вопреки здравому смыслу. Сделать что-то такое, что разрушит мой тщательно продуманный образ крутого и холодного бизнесмена.

Напиться. Подраться. Сотворить какую-то дикую выходку, о которой будут ещё долго вспоминать, шушукаться за спиной, писать в газетах. Склонять имя Драконовых на разные лады. Хочу сделать что-то в бунтарском духе Ильи. Мчаться на большой скорости. Расколотить в хлам машину. Прыгнуть голым в реку на глазах у всех.

А ещё хочу завоевать Нику. Выбить из неё мысли о Луногаде, как блох из коврика. Перекинуть свою невесту через плечо и уволочь, как добычу, в своё логово. Спрятать её от всех и любить до тех пор, пока она не поймёт, что ничего лучшего в её жизни нет и не было никогда…

Господи, до чего я докатился… Какие-то убогие мечты прыщавого подростка, в котором бушуют и побеждают гормоны. Мне почти тридцать, и впору осознать: я отвратителен в подобных низменных желаниях. Тихо ненавижу себя и пытаюсь нащупать почву под ногами.

Мне нужна опора, чтобы не свалиться и не натворить бед.

— Встречаемся в шесть возле больницы, — сообщаю, как только Илья отвечает мне.

— Если тебе некогда, я могу и сам, — играет брат в благородство. Но мне сейчас не до споров и реверансов.

— Я обещал Нике, и я не собираюсь нарушать своё слово. Тем более, что я хочу сам поговорить с девушкой о разводе, посмотреть, как там ребёнок и не нуждаются ли они в чём.

— Ладно-ладно, — капитулирует Илья, — что ты так расходился? Он умеет чутко ловить нюансы настроения, и от него не скрылись жёсткие интонации в моём голосе. — До вечера. И не забудь нацепить на себя хорошее расположение духа.

Вот засранец. Таки укусил перед тем, как отключиться.

Я приехал на встречу задолго до четырёх. Хотел побродить и подумать. Напротив, «Дельты» — уютный скверик с лавочками, липы и зелёная трава. Я ждал звонка Львовича, но он так и не позвонил. Значит, не успел. Но это и не важно. Не горит пока. Ещё можно потянуть время.

В скверике почти тихо. Мамаши с младенцами, парочка неистово целуется за кустом жасмина. Для них сейчас нет никого в целой Вселенной. Я по-хорошему завидую им.

— Дима? — поднимаю глаза, чтобы понять, кто в этой части города может называть меня по имени, и от неожиданности даже закашливаюсь.

— Ты что здесь делаешь, Александра, мать драконов?

Королькова собственной персоной. Жена отца моего.

— Неважно, — Сашка нервно озирается и поправляет солнцезащитные очки.

Выглядит она как в настоящих шпионских фильмах. Пересмотрела, видать, от скуки: строгий костюм серого цвета, туфли на низком каблуке. Дымчатый платок с геометрическим размазанным узором скрывает её рыжие волосы, стянутые непривычно на затылке в тяжёлый узел. Ну, и солнцезащитные очки на пол-лица. Полный абзац, как бесконечно повторяет впечатлительный дизайнер Серж.

— Хорошо выглядишь, — отвешиваю комплимент и наблюдаю, как она садится рядом. Слишком напряжённая. Спина — в струнку, плечи — вразлёт, клатч намертво зажат в побелевших пальцах. Сашка на меня не смотрит.

— Надо поговорить, — бросает она, не отрывая взгляд от входа в «Дельту», который с этого места очень хорошо просматривается. Именно поэтому я и выбрал эту лавочку.

— Говори, — пожимаю плечами и вытягиваю поудобнее ноги.

— То, что сделал Иван… непростительно. И… неправильно, — Сашка делает паузы, подбирая слова. — Он иногда переходит границы. Я знаю, он против воли женил тебя первый раз. И хочет провернуть то же самое и сейчас. Я… виновата перед тобой. Это… из-за меня всё. Из-за того, что мы обнимались. Твой отец — жуткий собственник, и ему до сих пор не даёт покоя мысль, что ты так и не смог справиться со своими чувствами ко мне. Я не хочу, чтобы ты страдал. И опять попал в ту же пропасть с очередным браком.

— Что за чушь ты несёшь, Королькова? — перебиваю я её. — Не слишком ли ты много на себя берёшь? Не выдумывай то, чего нет. Никто не заставил бы меня жениться против воли. Ни тогда, ни сейчас. И если я это делаю, то осознанно.

Она смотрит на меня грустно и с жалостью. Дожился.

— Я бы не хотела, чтобы он тобой манипулировал.

— Саш, я сам разберусь во всём, — пытаюсь успокоить её, укачать, как ребёнка, голосом, но она уже не слушает: напряглась до предела и следит глазами, как подъезжает отцовская машина. Как выходит он, открывает дверцу и подаёт руку своему биороботу.

Вот, значит, как. Пришла учить меня жизни, жалеть, а сама за мужем следит. Шпионка, да. Высочайшего класса. Вместо того, чтобы поговорить с отцом, предпочитает по кустам прятаться и высматривать.

— Мне пора, — сочувственно глажу её по плечу. — Не бери дурного в голову, Саш. Лучше вспомни, о чём мы с тобой говорили. И прекрати ерундой страдать.

Она сверкает на меня глазищами так, что испепелила бы, если б смогла. Пожимаю плечами и оставляю её на посту. Кто я такой, чтобы указывать? Со своими демонами разобраться бы.

Бабушка Ася — настоящая драконица. Ну, если она, играючись, толпой мужчин управляет, то меня мастерски укладывает одной левой. Даром что она дама почтенного возраста.

— Болеть нужно со вкусом! — отбирает бабуля ноутбук и поит меня чаем. — Здесь целебные травы и никакой химии. Я тебя быстро на ноги поставлю!

— Не сомневаюсь, — улыбаюсь ей. Мне хорошо с ней. Уютно. И жаль, что придётся расставаться. Но я не могу и не хочу злоупотреблять её гостеприимством. Я уже подыскала несколько квартир, куда можно перебраться, если мне подойдут условия.

— Я всё жду, когда здесь станет шумно, — тихо грезит бабуля, поправляя аккуратную причёску. У неё красивые руки, хоть уже и потрёпанные временем. Массивные перстни подчёркивают длину музыкальных пальцев. Всё в ней — скромно, но с большим вкусом. — Всегда мечтала, чтобы мы хоть изредка всем семейством собирались под одной крышей. Чтобы внучата бегали, шлёпали босыми ногами. Так и слышу эти благостные звуки.

Она кидает на меня полный надежды взгляд, и я глотаю слова признаний, что рвутся с языка. Видимо, она верит в мою беременность. И желает всей душой правнука.

— Поспи, — командует бабуля, отбирая пустую чашку. — Во сне все хвори уходят.

И я послушно устраиваюсь поудобнее. Пусть. Я и так многое успела. А всё остальное — потом.

Я просыпаюсь под вечер и понимаю: жду, когда вернётся Дима. Умываюсь и прихорашиваюсь. Заплетаю две косички — как он просил. Волнуюсь, словно перед самым первым свиданием в своей жизни. Бабушка Ася понимающе поглядывает на меня. Пусть. Нет смысла скрываться.