– Я не говорю, что вы ее убили. Но если вы скажете мне, что вы делали в полночь девятого числа, нам обоим станет легче.

Мер Телонар ответил не сразу. Наконец, неохотно выдавил:

– Играл в пакх’палар у Индамуры – его игорный дом примерно в пяти кварталах отсюда.

– Хорошо, – ответил я. – Это означает, что есть свидетели, которые могут подтвердить ваши слова. Когда вы оттуда ушли?

– Не знаю, – сказал он. – Когда я вернулся домой, еще не рассвело, но было уже очень поздно.

То есть через несколько часов после смерти Арвене’ан Шелсин.

– С кем вы играли?

Он все так же неохотно назвал четыре имени и добавил:

– Когда я уходил, сам Индамура лично провожал кого-то из клиентов. Он может сказать вам, когда именно это было.

– Это мне очень поможет, – сказал я. Я не знал, готовы ли игроки или владелец игорного дома солгать ради Телонара. Однако понимал, что если их истории совпадут, у певца появится алиби. – А теперь не могли бы вы…

Но в этот момент из зрительного зала выглянул один из хористов:

– Вералис, И’ана говорит, что вам нужно…

– Вералис! ГДЕ Вы там? – голос Пел-Тенхиора прогремел как гром небесный, предвещающий божественное возмездие. Телонар, судя по всему, именно так его и воспринял.

– Простите, отала, я должен идти. Я сказал вам все, что мог, – быстро пробормотал он и скрылся за дверью.

Я хотел было пойти за ним, но решил не делать этого. Это привело бы лишь к ссоре между Телонаром и режиссером; кроме того, я не хотел привлекать внимание окружающих к тому, что он беседовал со мной наедине. Я понимал, что сегодня в любом случае не смогу выудить у тенора никаких новых сведений. Возможно, в следующий мой визит в Алую Оперу он будет более разговорчивым.

На следующее утро среди почты, ожидавшей меня в кабинете, я нашел письмо от дач’оталы Ульджавара. Прелат Ксайво писал, что у него есть новости об «Авелонаре», и предлагал при первой же возможности встретиться в Святилище.

Во второй половине дня я сходил в казино Индамуры и получил подтверждение алиби мера Телонара. Владельца, мера Индамуру, кажется, немало позабавили мои расспросы. Покончив с этим делом, я отправился в Святилище, но не сразу зашел в здание. Сначала я свернул в сад, где, как мне было известно, находилось множество небольших часовен.

Преклонив колени в одной из них, я помолился за Кораледжа и второго целителя Танверо, имени которого я не знал, а также за служителей Ксайво, спокойно и сосредоточенно выполнявших свою работу во время пожара на авиационном заводе. Я залюбовался прекрасной нефритовой статуей Ксайво, окруженной резной каменной оградой искусной работы. В саду было тихо и спокойно. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться на ноги и вернуться к главному входу.

Я чувствовал себя здесь невежественным чужаком, но послушник, дежуривший у дверей, не удивился, когда я попросил проводить меня к заведующему моргом. Сам Ульджавар, казалось, был искренне рад меня видеть. Когда я спустился в мрачный подвал, он наблюдал за работой Деневиса, который заканчивал вскрытие тела утонувшего ребенка.

– Отала Келехар! Заходите! Мне очень жаль, но здесь нет стульев. Мне стул не нужен, а если кто-то из послушников присядет, он либо заснет, либо забудет о том, что я его все равно вижу, и… хм… они еще так молоды и легко отвлекаются…

Но вы пришли по поводу мин Урменеджен. Точнее, следовало бы сказать – меррем Авелонаран, но мне кажется, это будет проявлением неуважения к покойной.

– Члены семьи предпочитают называть ее мин Урменеджен, – сказал я. – Да, утром я получил ваше письмо.

– Хорошо, – ответил он. – Итак, один из наших целителей кое-что обнаружил. – Ульджавар подошел к шкафу с выдвижными ящиками и вынул стопку старых документов. – Его зовут Темет Голхарад, он отличный врач, уже лет двадцать работает в Роще Айшан.

Название района было мне знакомо. Но это была западная окраина города, куда мне нечасто приходилось заглядывать.

– Голхарад рассказал мне прелюбопытную историю, – продолжал Ульджавар, – о мужчине по имени Сегевис Мичезар, который поселился в Роще Айшан с молодой женой Дрэйчано. Его считали вежливым, но недружелюбным. Она была застенчива и, судя по всему, сильно влюблена. А потом она умерла.

– Как?

– От какой-то болезни. Болезнь была недолгой, но мучительной. Темет сказал, что бедную женщину мучили боли в животе и приступы рвоты. Смерть была для нее избавлением.

Я вздрогнул и машинально сложил пальцы в знак, оберегающий от зла.

– При этом странной Темету показалась именно реакция мера Мичезара на смерть супруги.

Прелат ждал, приподняв брови, пока я не спросил:

– И как же он отреагировал?

– Никак, – объявил Ульджавар. – Ни горя, ни ужаса, ни даже гнева! Уверен, вам известно, что родственники покойных очень часто испытывают это последнее чувство.

– Да, – кивнул я. Как меня только ни называли: и упырем, и стервятником, и множеством других отвратительных существ. Я знал, что прелатам Ксайво приходится еще хуже, ведь их часто напрямую обвиняли в смерти пациентов, которых они не смогли спасти.

– Но Сегевис Мичезар был абсолютно бесстрастен. Он постарался организовать похороны Дрэйчано как можно быстрее – и как можно дешевле, – а потом исчез.

– Исчез.

– Растаял в воздухе. Темет больше никогда его не видел и не слышал о нем.

– Когда это произошло?

– Почти пять лет назад.

– Вы думаете, мы имеем дело с одним и тем же отравителем?

– Мне кажется, это весьма вероятно, – кивнул Ульджавар.

Я не сразу осмелился спросить:

– Как вы считаете, обследование тела меррем Мичезаран может пролить свет на обстоятельства ее странной смерти?

– Одно могу сказать: я намерен попытаться. Вы пойдете со мной?

– Да, – ответил я. – Да, пойду.

Меррем Мичезаран была похоронена в районе Роща Айшан, на кладбище рядом с муниципальным храмом Улиса, улимейре, на участке для нищих. Это был клочок бесплодной земли, такой же жалкий, как похороненные здесь бедняки. На ее надгробии, плоской квадратной плите, было высечено лишь имя женщины, даже без фамилии – самый необходимый минимум. Прелат улимейре, эльф среднего возраста с усталым лицом, сразу узнал меня, хотя я не помнил, что нам приходилось встречаться. Он скептически отнесся к гипотезе об отравлении, но вынужден был повиноваться Ульджавару, который занимал высокое положение в церковной иерархии. Прелат даже пошел с нами к могиле и предложил помощь.

– Мой церковный сторож, – объяснил он, – самый большой сплетник во всей Роще Айшан, а я предпочел бы