Я сказал:

– Если мер Мичезар прочтет об эксгумации в газетах, все будет напрасно.

– Местные старики, если узнают, обязательно станут жаловаться, – сказал отала Боншенар. – Но, насколько мне известно, у бедной девушки не осталось родственников, так что никто не будет особенно огорчен. Она не прожила здесь и недели, не успела завести друзей.

– Поскольку при эксгумации присутствуют два прелата Улиса и служитель Ксайво, можно считать, что покойной оказано достаточное уважение, – заметил Ульджавар. – Кроме того, я уверен, что меррем Мичезаран хотела бы, чтобы убийцу схватили и покарали.

– А вы уверены, что это убийство? – жалобно спросил Боншенар.

– Мы не можем быть в этом уверены до тех пор, пока не осмотрим тело, – отрезал Ульджавар.

Я снял сюртук и помог Боншенару копать. Вскоре наши лопаты наткнулись на дерево. Мер Мичезар оплатил лишь самую неглубокую могилу.

– Как экономно! – мрачно пробормотал Ульджавар, но тут же взял себя в руки. – Возможно, нам не придется проводить вскрытие, достаточно будет открыть гроб. Если убийца воспользовался калонваром, мы сразу это поймем.

– Хорошо, – вздохнул Боншенар. – Сейчас посмотрим.

Боншенар, стоя на краю могилы, без труда поддел крышку гроба. Мы помолились о сострадании к умершим, сняли крышку и положили ее на землю. Тело женщины необыкновенно хорошо сохранилось; по словам Боншенара, она выглядела так, словно скончалась только вчера.

– Калонвар, – просто сказал Ульджавар.

Саван скрывал все тело, за исключением лица и рук – она была похоронена по обряду плоранской секты, одной из двух наиболее влиятельных религиозных сект Амало. Женщина была очень худой, хотя невозможно было сказать, в чем причина такого состояния тела: в болезни или просто в том, что она долго пролежала в могиле.

– Ладно, – заговорил Ульджавар, – нужно осмотреть ее руки. Тогда я смогу сказать точно.

Я отошел, не сводя глаз с лошадиного лица молодой женщины, мрачно задаваясь вопросом, нарочно ли «мер Мичезар» выбирал дурнушек. Мер Урменедж однажды с болью в голосе сказал мне, что его сестра была совершенно неинтересной внешне и поэтому даже не надеялась найти жениха.

Может быть, они были вам благодарны, мер Мичезар? Может быть, так вам было проще ухаживать за ними, привязывать их к себе, а потом убивать?

– Да, – заговорил Ульджавар. – Видите шелушащиеся пятна на пальцах? Их немного, вероятно, потому, что он убил ее быстро, но они есть.

– Калонвар? – спросил священник.

– Несомненно. Должно быть, доза была огромной.

– Возможно, это была его первая жертва, – пробормотал я, пытаясь побороть приступ тошноты. – И он не знал, сколько яда необходимо.

Ульджавар поднял голову и посмотрел на меня. В его светлых серо-зеленых глазах я увидел сочувствие.

– Вам что-то еще нужно здесь, отала Келехар?

– Нет. – Я покачал головой. – Мне кажется, признаки отравления вполне очевидны, и история меррем Мичезаран слишком похожа на случай мин Урменеджен.

– Она оставила завещание? – поинтересовался Ульджавар.

– Да, – удивленно ответил Боншенар. – В первый же день после переезда они отправились к меру Челавару. Он был единственным, кто присутствовал на ее похоронах, если не считать вдовца. Мер Челавар очень переживал, что женщина умерла почти сразу после составления завещания. И еще его огорчили дешевые похороны. По правде говоря, это и развязало ему язык. Он негодующе повторял, что меррем Мичезаран оставила мужу все деньги, а он оказался таким неблагодарным. Она настояла лишь на том, чтобы ее похоронили по плоранскому обряду, и, как вы видите, он выполнил это условие.

– Любящий супруг, – хмуро пробормотал Ульджавар.

Кончики ушей Боншенара опустились, но он продолжал:

– Но мер Челавар не говорил, что заподозрил убийство.

– Он сказал, о какой сумме шла речь? – спросил я.

– Денег было много, – ответил Боншенар. – Достаточно много для того, чтобы удивить Челавара, а за столько лет службы в юридической конторе он немало повидал.

– Мы можем поговорить с мером Челаваром? – спросил я.

– Он скончался два года назад, – извиняющимся тоном сказал Боншенар. – Но если бы у него возникли какие-то подозрения, уверяю вас, он бы обязательно что-то предпринял. – Прелат нерешительно помолчал и добавил: – Брюшной тиф – обычное явление в той части Рощи Айшан, где они поселились. Ее смерть никого не удивила, соседи лишь говорили, как это печально, что она умерла так скоро после свадьбы.

– Но если у меррем Мичезаран были деньги, – удивился Ульджавар, – почему они жили в бедном квартале?

– Они экономили, – объяснил Боншенар. – По крайней мере, так сказал мне мер Мичезар на похоронах. Супруги собирались купить дом.

– Вероятно, ей он говорил то же самое, – буркнул Ульджавар и тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху.

– Я понимаю, почему он пошел на убийство, – сказал Боншенар, засыпая могилу, – но какая чудовищная жестокость!

– Может быть, калонвар – единственный яд, который ему известен, – предположил Ульджавар. – И его, несомненно, очень легко достать.

Он был прав. Калонвар входил в состав многих косметических средств, начиная с лосьонов для рук и заканчивая ополаскивателями для волос, а в чистом виде повсюду продавался в качестве крысиного яда. Убийце нужно было всего лишь зайти в лавку с хозяйственными товарами.

Мы закончили засыпать могилу, и отала Боншенар, которому, без сомнения, хотелось с нами поскорее распрощаться, объяснил нам, как вернуться к трамвайной остановке.

По дороге я спросил Ульджавара:

– Как вы считаете, новая информация поможет нам найти его?

– Это зависит от нескольких факторов, – ответил Ульджавар. – Если его настоящее имя – Мичезар или Авелонар и он снова воспользуется одним из этих имен, мы, вероятно, сможем его обнаружить. Но я лично в этом сомневаюсь. Или если найдется кто-то, кто сможет его опознать. В противном случае нам остается лишь продолжать собирать истории. Знание модели поведения преступника нам так или иначе не помешает.

– В данный момент, – вздохнул я, – это наш единственный шанс.

Я вернулся в Святилище с Ульджаваром, чтобы, как он выразился, «согнать» комиссию из служителей Ксайво. Нам следовало дать официальные показания об открытии, сделанном на кладбище.

Трое целителей, которых нам удалось отыскать, – двое сидели в библиотеке Святилища, а третий занимался вскрытием туши свиньи в лаборатории, – были очень недовольны тем, что их оторвали от работы. Однако они внимательно слушали Ульджавара, который диктовал описание тела меррем Мичезаран младшему прелату, приглашенному в качестве писца. Ульджавар явно поднаторел в подобных делах: он говорил ровно и четко, через равные промежутки времени останавливался, чтобы служитель успел записать его слова, и перечислял факты в логической последовательности. Когда он закончил, священники стали задавать вопросы, но их оказалось немного. Потом Ульджавар перечитал запись показаний, а я, в свою