Наконец гонг прозвучал еще раз.

Я села, помогая Тирону поднять наставника. Учитель часто дышал, его взгляд затуманился. Император над нами обозревал двор с высоты своего паланкина.

– Надо попросить помощи, – прошипела я и повернулась к евнуху: – Позови королевского врача.

Глаза слуги в ужасе расширились, он стукнулся лбом о землю:

– Простите, мой лорд, но это запрещено. Нам нельзя уходить, пока император здесь.

Тирон кивнул:

– Он прав. Мы не можем нарушить протокол. – И пристально посмотрел на мое лицо: – Тебе тоже нехорошо?

– Со мной все в порядке.

Позади нас загремели фанфары. Звук эхом отдавался от камня и зданий. Учитель поморщился и застонал. Раздалось цоканье копыт, громоподобный шум известил о прибытии Верховного лорда Сетона и его офицеров.

– Встань ближе к лорду Браннану, – приказал Тирон, чуть меняя позу.

Я повиновалась. Алый шелк потемнел от пота под мышками и вокруг шеи.

– Грудь, – прошептал несчастный и вцепился в ворот.

Гул стих, теперь приближалась только одна лошадь. Я бросила взгляд на площадь. К нам направлялся огромный черный жеребец, которым решительно управлял всадник в синем парадном одеянии с красным кантом: верховный лорд Сетон. Его лицо скрывал искусно изукрашенный кожаный шлем. Уверенность, с которой он держался, умаляла присутствие императора. Позади него пешком шли трое солдат в простой синей броне и несли флаги. Их лошади остались за линией.

Учитель вдруг замер, а затем согнулся пополам и изверг на камни поток зеленой рвоты. Люди отпрянули в стороны, бормоча проклятия. Я в отчаянии огляделась, не зная, чего ищу, лишь сознавая, что учителю нужна помощь. Лорд Идо наблюдал за нами с непроницаемым видом. Окружающие сгибались в поклоне по мере того, как между рядами шел верховный лорд Сетон.

Учителя снова вырвало. Я посильнее обхватила его. Холод проникал сквозь тонкий шелк, словно порывы зимнего ветра. Лорд Тирон внезапно кому-то поклонился. Наставник буквально повис на мне. Я подняла взгляд. Надо мной навис массивный черный конь. Я поняла, что лорд Сетон смотрит прямо на меня.

Их сходство с императором было очевидным – те же лоб, подбородок и форма губ. Однако близко посаженные глаза Сетона располагались над сломанным и плохо зажившим носом, а через щеку полумесяцем тянулся шрам. Это было лицо воина.

Я подползла к лорду и простерлась на камнях. Он королевской крови. Он может помочь учителю. Конь дернулся влево, но всадник удержал его железной хваткой.

– Ваше высочество, – взмолилась я. – Простите мою дерзость, но лорд Браннон болен. Ему нужен врач.

– Должно быть, ты лорд Эон. – Верховный лорд минуту рассматривал меня. – А ты меньше, чем я ожидал. – Его голос был резким, холодным, монотонным. Он глянул на лорда Идо, затем повернулся к стоящему у коня солдату: – Шен, найди королевского врача и приведи сюда.

Тот поклонился и бросился прочь.

Я снова поклонилась. От облегчения кружилась голова.

– Благодарю, ваше высочество.

Лорд Сетон спешился, легко спрыгнув на землю прямо перед нами. Каждое движение говорило о решительности и привычке командовать.

– Надеюсь, лорд Браннон скоро поправится. Дурной знак для моего брата, если заклинатель умрет во время праздника Двенадцатого дня. – Лорд Сетон передал поводья второму солдату: – Держи крепко, он норовистый.

Затем посмотрел наверх на крохотную фигурку императора, ждущего его у дворца. Слегка склонившись, как и положено королевскому сводному брату, лорд Сетон принялся взбираться по лестнице.

Я вернулась к учителю. Его дыхание стало таким медленным, что я едва улавливала его ладонью. Наставник открыл глаза, и я увидела в них вспышку агонии. Учитель замер, а затем выгнулся. Замолотил руками по воздуху, пока лорд Тирон не схватил их и с силой не прижал к земле. Я ничего не могла поделать, лишь держала учителя, пока он извивался и хрипел. На его губах выступила пена. Он попытался что-то сказать, но лицо словно застыло в маске боли. Цеплялся за меня, пока я не сжала его голову руками, изо всех сил стараясь удержать.

– Останови его, – прошептал он.

– Учитель, пожалуйста… – Я не могла пробиться сквозь его боль.

Лорда Браннона отнимали у меня, он уже стоял на полпути в мир духов. Его голова снова дернулась, тело выгнулось, но последним усилием воли он поймал мой взгляд:

– Поклянись, что остановишь его.

Я кивнула, беспомощно глядя на его судороги. Последние искры жизни отчаянно горели в глазах учителя. А потом и этот бледный свет пропал.

Яд.

Я знала это, император это знал, и, если судить по шепоткам, сопровождавшим меня на протяжении всех девяти дней траура, весь двор тоже это знал. Лорд Тирон потребовал провести расследование, но так как доказательств не было – по крайней мере, таких, которые привели бы к конкретному виновнику произошедшего, – официальной причиной смерти учителя назвали истощение хуа. Обычная причина смерти для заклинателя. У меня не было сомнений в том, кто за всем этим стоит, но почему лорд Идо пожалел меня? Пожалуй, причина только одна: живая и беззащитная, я полезнее, чем мертвая.

У учителя не осталось родных, кто мог бы приготовить ему могилу, сжечь священные фигурки и заплатить священникам, чтобы те песнопениями проводили его в мир духов. По умолчанию эти обязанности легли на мои плечи. Леди Дела терпеливо объяснила, какие ритуалы положено проводить для умершего лорда. Рико дежурил на посту, но в его стоическом молчании я тоже видела поддержку.

Первые два дня мне пришлось принимать бесконечную вереницу придворных, которые были меня ниже рангом, и сановников. Все они приносили с собой небольшие красные свертки с поминальными деньгами. Пока я принимала осторожные соболезнования и вежливо пила с гостями чай, один вопрос неотрывно крутился в моем мозгу: как мне теперь выжить без наставника? Он в той же мере был создателем лорда Эона, что и я сама.

Между визитами я либо молилась у алтаря, либо лежала на своей огромной резной кровати и бездумно пялилась на фолиант, время от времени изучая его непонятное содержимое. Учителя не стало, а с ним умер и мой шанс узнать секреты книги. Надо было показать ему фолиант. Надо было рассказать об имени дракона. Столько всего надо было сделать…

Время от времени появлялась Рилла, приносившая еду или колдовской чай. Она тихим голосом уговаривая меня поесть и заставляла принимать снадобье. Теперь по неофициальному распоряжению императора к нам приставили дегустатора, но я все равно боялась. Каждое утро мне приходилось собирать в кулак все мужество, чтобы выпить чай. Еда вставала поперек горла, и я давилась, будучи не в силах проглотить даже крошечный кусочек. Порошок солнечного корня нетронутым так и лежал в кошеле.

Утром третьего дня – дня приготовлений к похоронам – Рилла объявила о приходе леди Делы.