Глеб брякнул крышкой кастрюли и покачал головой: «Цивилизация…»

– Мобильник несите, будем из него номер отверткой выковыривать. Шучу, – добавил он с усмешкой, заметив на лице Елизаветы Ильиничны нешуточное беспокойство.

Давным-давно…

Первый раз он поцеловал ее через месяц, когда лил теплый дождь, крупные капли скакали по лужам, оставляя после себя круги. Незабываемые ощущения, пьянящие, дарящие восторг и счастье на долгие дни. А потом он бежал по полю как сумасшедший, раскинув руки, крича в небо ее имя, мечтая еще раз почувствовать вкус нежных губ.

«Любишь?» – спрашивала Зофия.

«Люблю», – честно отвечал Василий и прижимал ее к себе крепче. Какая тоненькая, хрупкая, далекая и близкая одновременно.

Позже она тоже произнесла это важное слово – искренне, естественно, глаза сияли, и сомневаться не приходилось: правда, все правда.

Иногда Зофия уезжала ненадолго в Москву, и тогда приходилось терпеть разлуку, ждать и надеяться на скорую встречу. Но когда она возвращалась, они вновь прилипали друг к другу, мир сокращался до взгляда и вдоха. Василий не заговаривал о будущем, но лишь потому, что боялся отказа и старательно накапливал и выстраивал нужные слова. Уверенность в себе и самостоятельность Зофии нравились и не нравились одновременно, с обычной деревенской девчонкой было бы намного проще, но… Он даже не желал сравнивать – нужна только она и никто другой!

В конце осени Зофия опять уехала в Москву, шли дни, недели, месяцы, а она не возвращалась. Оставалось лишь нервничать, злиться и кружить возле дома Кравчиков. «Письмо бы прислала или телеграмму. Вернется – женюсь и никуда не отпущу!»

В Утятине Зофия появилась в первых числах марта. Получив от нее записку, Василий бросился навстречу, позабыв натянуть свитер или прихватить куртку: сейчас он ее хорошенько отругает, а затем прижмет к себе, и бесконечные мучительные часы ожидания исчезнут без следа! Надо только добежать, увидеть, дотронуться…

Зофия стала другой, повзрослела, что ли… Светлые локоны лежали на плечах, на губах застыла полуулыбка, в карих глазах вихрь искр и еще какая-то неуловимая тайна. Напрочь забыв о воспитательном процессе, Василий бросился к ней, но ледяной и острый взгляд остановил его.

– Подожди, – Зофия отступила на шаг и улыбнулась. – Нам нужно поговорить. Ты прибежал в одной рубашке? – И добавила: – Соскучился, значит…

Она еще спрашивала!

– Конечно, а ты разве нет?

– Наверное, лучше сказать сразу. Я вышла замуж за друга отца, у нас с тобой уже не может быть никаких отношений. – Зофия подняла руку и показала новенькое блестящее обручальное кольцо, которое, как назло, засияло на солнце. – Надеюсь, ты меня поймешь и не станешь устраивать трагедий, мы с тобой хорошо проводили время, но я встретила человека, способного сделать меня счастливой. Саша меня очень любит… и я его.

Слова резали не хуже ножа, сердце сжалось, и в висках застучала боль, сначала тихо, осторожно, а затем сильнее и чаще. Василий пошатнулся и замотал головой, отрицая услышанное.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Но ты говорила, что любишь меня.

– Я ошибалась. И потом, чувства иногда уходят… – Зофия стала говорить строже, видимо, ей хотелось как можно скорее закончить разговор.

– Но я не ошибался, и я люблю тебя больше жизни. Почему, скажи, почему он, а не я?!

Поверить в происходящее было очень сложно, Василию даже показалось, что это дурной сон, от которого легко избавиться, нужно только открыть глаза. Еще несколько минут назад он бежал, мечтая обнять и поцеловать… Как она могла так поступить?

– Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос.

– Почему?

– Ты обидишься.

– Я хочу знать правду. Тебя заставил отец?

– Вовсе нет. – Зофия улыбнулась мягко, будто перед ней стоял не мужчина, а ребенок, и добавила: – Мы с тобой не слишком подходящая пара… Я думала, меня перестанет беспокоить этот вопрос…

Налетевший ветер запутался в ее волосах, привычным движением Зофия убрала локон от лица и тряхнула головой. «Какая же она красивая», – пролетела мысль, и Василий сделал шаг вперед, отчаянно надеясь на то, что фразы можно перечеркнуть. Вот только на ее пальце кольцо… Она принадлежит другому человеку. И все эти дни принадлежала, а он ждал и сходил с ума.

– Отчего же неподходящая пара?

Помолчав, Зофия вздернула подбородок и ответила быстро и резко:

– Мы из разных миров. Ты – деревенский парень, Вася Дюков, а я – Кравчик, и я всю жизнь мечтала о большем, и я заслуживаю большего. Посмотри на мой дом и на свой. Как бы ты ни старался, что бы ни делал, у тебя всегда будет лишь клочок земли и изба. Да, я сейчас груба, но это – реальность, и раз уж мы заговорили об этом… – Зофия сделала глубокий вдох и выдох. – То я лучше скажу все сразу, чтобы в нашей истории навсегда была поставлена точка. Ты не должен держать на меня зла. Это правда. Понимаешь? Правда! – последние слова она выкрикнула, щеки вспыхнули, пальцы сжались в кулаки.

Постояв немного не шевелясь, выровняв дыхание, Зофия развернулась и пошла в сторону своего дома. Василий знал: она не обернется. Когда он, шатаясь, добрел до колодца, его душа разрывалась на части, а глаза дико болели, все казалось, что их обжигает блеск обручального кольца Зофии Кравчик.

* * *

Внутреннее притяжение вело к Дюкову, рыжая малышка или в доме, или гуляет где-то поблизости.

«Знаешь, Леська, я вот подумал, а не найти ли тебе кого помоложе? – Глеб хохотнул, наклонился и сорвал сухую травинку. – Василий Петрович вроде гостей не жалует, но я к тебе постучусь как старый знакомый. Мы же с тобой неразлейвода. Признаю, не по тому пути я пошел изначально, но главное в нашем деле что? Главное – вовремя сменить направление».

Глеб не строил сложных планов, ему требовался всего один разговор с Лесей. Во-первых, для того чтобы понять, какие чувства витают в ее душе, а во-вторых, передать номер телефона Егора. Вдруг пригодится.

«Обязательно пригодится, тут и думать нечего. Крошка, я Елизавете Ильиничне обещал похлопотать за Егора, ты уж постарайся на этот раз влюбиться в кого следует. Я, между прочим, тебе уже второго принца подгоняю, и кандидатуры, честно говоря, катастрофически заканчиваются. Выбирай: или Егор, или первый попавшийся пастух. Устал я торчать в этой дыре».

Подняв голову, Глеб увидел Лесю. Она шла от леса в сторону дома дяди и о чем-то сосредоточенно думала. Джинсы, теплая коричневая рубашка и длинный вязаный жилет кирпичного цвета. «Кажется, я соскучился по малышке. Кстати, удачно встретились, не придется ломиться к Дюкову». Улыбнувшись, Глеб притормозил и крикнул:

– Олеся! Доброе утро!

Она явно его узнала, кивнула, приветствуя, и взяла правее, чтобы подойти и поговорить.