– Вроде бы все, Старший… есть еще рабыни – так они просто готовят еду, стирают да, похоже, спят со своими господами. С них сняли ошейники.

– Ошейники сняли?! Вот так… Надо подумать, зачем они это сделали.

– Осмелюсь предположить, господин… чтобы затеряться в толпе. Если они разделятся на группы по два человека, то их будет труднее заметить. Рабыню узнать легче – хотя бы по ошейнику. Его никак не спрячешь. Можно нарядить их в мужчин. Или наоборот – всем нарядиться в женщин. Ну это я так… предполагаю. Мотивы могут быть и совсем другими – например, главный объект вдруг сделался сентиментальным противником рабства, их в наше время стало почему-то очень много. Взял да и отпустил девок на волю.

– Или же он знает заклинание, которое может привязать рабынь к нему почище железной цепи… Ладно, продолжайте наблюдение и докладывайте обо всем странном, непонятном и о том, о чем докладывать я не приказывал, но что привлекло ваше внимание. Свободен!

– Где?

– На горе, вон там. Я чую его!

– Как думаешь – кто?

– Братство, конечно. Кто еще может так незаметно вести наблюдение? Точно – не кочевники. Это не их стиль. Скакать, орать, визжать – вот это стиль кочевников. А этот лазутчик наверняка из Братства. Если бы не амулеты учителя, мы бы их и не обнаружили. Хорошая идея была, кстати!

– Хорошая, точно. Что будем делать?

– А что мы сделаем? Учителю расскажем, и все. Ну не убивать же лазутчика! Вместо него пришлют другого, и будет еще хуже. Сменит место наблюдения, да и все. Вот когда уходить будем, тогда и уберем.

– Уберем ли? Сюда если и пришлют, то самых лучших!

– Самые лучшие – мы с тобой! И с нами учитель! А он делает лучшие в мире амулеты! Обойдем гада!

– Леван… а если это кто-то… из наших учителей?

– И что? Ты думаешь, они бы нас пощадили? Мой учитель, палку которого я помню до сих пор? Твой, с его кожаной плетью? Да они кожу с нас живьем сдерут, если им прикажет Братство!

– Ну и мы сдерем… если прикажут, – Хесс пожал плечами. – Раньше Братство, теперь – учитель. Тебе не кажется это странным?

– Что именно? Содрать кожу?

– Нет. То, что мы понимаем, – нас околдовал учитель. И никакого протеста, никаких переживаний. Если он прикажет умереть – мы умрем. Тебе не кажется это странным?

– А что изменилось? Раньше мы то же самое сделали бы для Братства, теперь – для учителя. Что-то изменилось? Думаю, нет. Такая уж у нас судьба, что теперь поделаешь…

– Нет. Если бы Братство приказало нам покончить с собой… я не знаю, подчинился бы или нет. Честно – не знаю. А вот с учителем – точно знаю. Да! Не раздумывая. В чем и отличие.

– Наверное, так… ладно, хватит болтовни, пойдем! Оп! А их двое стало. Смена караула, похоже на то. Один отдыхать пошел, другой на место заступил. Все-таки здорово работает амулет! Только чешется.

Леван ухмыльнулся, почесал запястье, которое зудело от магии, отправляемой сторожевым амулетом. По настоянию Ангуса месяц назад они закопали сторожевые амулеты во всех точках, с которых могло вестись наблюдение. Амулеты были настроены на магию, испускаемую амулетами лазутчиков, – каждый уважающий себя лазутчик обязательно использует либо амулет иллюзий, либо хранилище магии для подзарядки амулета, либо какой-нибудь амулет для остроты зрения.

И точно, время от времени эти самые амулеты срабатывали – то на тропе, то на склоне горы, а один раз сторожевой амулет сработал, указывая на огромную сосну, стоявшую над водопадом – чуть дальше его, в лесу. Оттуда хорошо просматривались дом и лужайка – вот только сидеть на дереве было неудобно, как определил потом Хесс. Потому и лазутчик больше на дерево не лазил. Разок можно так влезть, но для постоянного наблюдения лучше найти постоянное гнездо, в котором можно выдержать многочасовые сеансы наблюдения.

Одно только раздражало – все сигнальные амулеты, представлявшие собой маленькие кристаллы кварца, были сориентированы на определенные участки тела Левана, и, когда лазутчик проходил в радиусе пяти метров от заложенного амулета, эти самые участки тела зудели, как от укуса комара. Или от дурной болезни. Это доставляло парню немало беспокойства – вот как сейчас, когда залегший на вершине шпион так и требовал от Левана чесать и чесать запястье.

Учитель сидел возле дома на скамье и писал на небольшом столике, вынесенном наружу именно для этой цели. Писал он медленно, красиво, выписывая каждую букву, следя за ее наклоном и размером. Завидев своих телохранителей, отложил перо, предложил сесть на скамью напротив, вкопанную в землю возле фундамента. Сам сел спиной к скале, откуда велось наблюдение, из чего Леван сделал вывод – амулет соединен сигнальной нитью Силы еще и с учителем. Так оно и было.

– Я знаю, – Ангус кивнул. Затем спросил: – На скале, так?

– Так. Учитель, ты не мог бы сделать другое оповещение? Зудит все! – пожаловался Леван, прикрывая рот рукой, словно случайно. Ведь лазутчики умеют читать по губам – зачем ненужный риск? – Будто комары искусали!

– Правда?! – искренне удивился Ангус. – На всех действует по-разному. Я вот чувствую, что у меня холодеет кожа в месте соединения с нитью Силы. А у тебя, значит, зудит… попозже попробую тебя избавить от этой напасти. Неприятно, да.

– Учитель, а зачем ты так много пишешь? – спросил Хесс, глядя на исписанный свиток. – У тебя ведь все готово! Свитки готовы!

– Я время нам выигрываю, – усмехнулся Ангус. – Как только я перестану писать, через три-четыре дня на нас нападут, чтобы отнять свиток и всех перебить. Так что буду тянуть время сколько могу, пока мы не сделаем то, что нужно. И пока девушки не окрепнут настолько, что можно будет пуститься в бегство. Они еще хилые, а придется идти много и долго. Чую, чую, парни, – кольцо сжимается. Что-то происходит, а что именно, понять не могу. Леван, в твою последнюю встречу с Белым Веером ты что-то почувствовал? Что-то было неправильным, не так, как положено? Как обычно?

Леван подумал, пожал плечами:

– Все на удивление обычно. Поговорили – ни о чем. Как идет учеба, не употребляешь ли ты, учитель, ядовитого зелья. – Ангус скривил губы. – Ну и вообще – как наше настроение. Отдал ему корзину с ядами, со снадобьями, которые он заказал, получил мешочек с деньгами – и домой. На удивление скучная обычная встреча. Впрочем, по лицу Белого Веера все равно не определить, о чем он думает и какого мнения о тебе. Белым Веером становится лучший из лучших, и никак иначе. Ну-у… нам так всегда внушали. Наши учителя внушали. Вот и все.

– Вот и всё… – вздохнул Ангус. – Надеюсь, все-таки не совсем «все», долгов много накопилось. Хотелось бы их отдать – все отдать! Да еще и с процентами!

Хорошо! Ох, как хорошо! Давно не было ТАК хорошо! И морально, и физически.

Казалось бы – что такого? Трение слизистых оболочек, и все тут! Да несколько секунд высшего наслаждения! Но после этого чувствуешь себя… настоящим! Полным! Целостным!