императора Александра: «С крайним прискорбием, видя из полученного прошения вашего, что здоровье ваше побуждает вас оставить службу, мне чувствительно весьма лишиться такого фельдмаршала, как вы. Знаю, что проведенная на службе Отечеству жизнь ваша, в преклонности лет, требует отдохновения, и что расстроенное от понесенных вами трудов здоровье ваше ничем иным поправлено быть не может, как спокойствием…»

После Кавказа император определил Гудовича губернаторствовать в Москве. Своенравный старик проявил себя и там. По отзыву Ф.Ф. Вигеля, Гудович «окружал себя помпой и давал официальные обеды и балы. Может быть, в зрелых летах имел он много твердости, но под старость она превратилась у него в своенравие…». По приказу Гудовича на московских улицах хватали всех, кто носил…очки. При этом очки тут же разбивали, а их обладателей (как вольнодумцев!) тащили в околоток. Не переносил почему-то Гудович и лошадиные тройки, арестовывая их обладателей. Через несколько лет старик совершенно выжил из ума, и ближайшее окружение вертело им, как хотело. В начале 1812 года Гудович был наконец-то спроважен в отставку и перебрался доживать свой век в подольское имение, где развлекался музицированием. Ушел из жизни герой Анапы и Арпачая в 1820 году, прожив долгую и насыщенную событиями жизнь, оставив о себе весьма противоречивую память.

Часть вторая

От Тормасова до Ртищева

Глава первая

5 марта 1809 года преемником фельдмаршала Гудовича главноуправляющим губерниями Астраханскою, Кавказскою и Грузиею был назначен генерал от кавалерии Александр Петрович Тормасов. Новый наместник происходил из семьи флотского офицера. Службу начинал пажом, затем был произведен в поручики Вятского полка. Вскоре был замечен всесильным Потемкиным и направлен им в Крым, где усмирял местных татар. В молодости Тормасов прошел через увлечение масонством и даже состоял секретарем военной ложи «Минерва». Карьера его складывалась весьма успешно, и в 1784 году он, уже полковником, командовал кавалерийским полком.

В русско-турецкую войну 1787–1791 годов Тормасов командовал конной бригадой, участвовал во многих боях, особенно отличился в сражение при Мачине, за что получил генерал-майорский чин и орден Георгия 3‑го класса. При подавлении польского мятежа Костюшко, командуя несколькими кавалерийскими полками, Тормасов нанес поражение полякам при местечке Мобар, при Меевице, отличился при штурме Варшавы, где вел одну из колонн. В 1798 году он уже генерал-лейтенант, после чего командовал Лифляндской дивизией. При императоре Павле Тормасов попал в опалу и был исключен со службы с формулировкой «за дерзкий отзыв и неповиновение тому, кому подчинен был». После воцарения Александра I был назначен командиром лейб-гвардии Конного полка. В 1801 году получает чин генерала от кавалерии. В 1803 году Тормасов становится киевским генерал-губернатором, а в 1807 году – рижским.

По отзывам современников, Тормасов особым военным талантом не обладал, но воевал профессионально и обдуманно, не допуская серьезных ошибок. В боях был энергичен и решителен. При этом новый наместник обладал величественной внешностью, что много значило на Кавказе. Отличаясь с юности щегольством, был всегда безупречен в одежде что на балу, что в сражении. При этом на награды подчиненным Тормасов был очень скуп, считая хорошую службу прямой обязанностью и естественным порядком вещей. По характеру новый наместник был вспыльчив, но отходчив, в общении достаточно добродушен и прост. Отличался бескорыстием, а также завидным упрямством, всегда добиваясь исполнения своих приказов, чего бы это ни стоило. При этом Тормасов всегда придерживался в своих войсках строгого порядка и точности во всем, так что непосредственным подчиненным служилось под его началом нелегко.

В целом Кавказ получил в лице Тормасова вполне профессионально подготовленного наместника, настоящего служаку с большим опытом не только военной, но и гражданской губернаторской службы. Единственным недостатком Тормасова являлось незнание им особенностей Кавказа. Изучать их ему пришлось уже по ходу дела.

Для начала новый наместник познакомился с Тифлисом, который к этому времени все больше приобретал вид богатого европейского города. В центре города на месте узких азиатских улочек пролегли широкие, проведенные по плану улицы. Вдоль них поднялись трех- и даже четырехэтажные каменные здания. Ну, а штаб наместника, казенные учреждения, офицерские дома, армейские казармы, школы и многочисленные магазины придавали центру вид настоящей губернской столицы. Помимо этого, центр Тифлиса буквально купался в густой зелени садов.

Впрочем, окраины остались окраинами – узкие улицы окаймляли глинобитные двухэтажные дома с навесами и нависшими над улицей балконами, створчатыми персидскими оконцами.

Что касается населения Тифлиса, то оно стало столь разнообразно, что на улицах грузинской столицы можно было встретить кого угодно – русские поселенцы, и грузины, лезгины и аварцы, солдаты и казаки, армяне и персы и конечно же вездесущие евреи.

Центр жизни Тифлиса – городской базар. Вот ослы с седоками из ближайших деревень и овощами на продажу, вот караваны верблюдов из далекого Хорасана. Меж ними снуют продавцы различной снеди с огромными круглыми подносами-табахами на головах. Всюду выкрики, шум, смех, песни, ругань, ожесточенная торговля из-за каждого пятака-шаура, мычание буйволов, рев ослов, звон бубенцов, подвешенных на шеи верблюдов.

Ноздри приятно щекочет дымный чад от жарившихся на мангалах кебабов и хурушей, рыбы и шашлыков. Над раскаленными угольями дымятся шампуры с кусками баранины, помидорами и баклажанами. Рядом торгуют одеждой, новыми бешметами и чувяками. Поодаль стучат молотами кузнецы. Всюду сидят нищие, выкрикивая молитвы и шныряют мальчишки. Чем ближе к центру, тем богаче лавки и солидней продавцы. Недалеко от штаба, ближе к Сололаки, большое здание караван-сарая, тоже торгового центра города, но там уже и покупатели, и торговцы другого сорта. Вот в окружении нескольких телохранителей важно проехал какой-то грузинский князь. Вот торговец перс, с выкрашенной хной бородой, вот сопровождаемые офицерами русские дамы пришли посмотреть чего-нибудь экзотического и почтенные грузинские матроны с дочерьми и слугами.

Заезжий театр в этом сезоне представлял тифлисскому обществу сразу два представления – «Разбойники Средиземного моря, или Благодетельный алжирец» и «Ярмарка в Бердичеве, или Завербованный жид». Одна часть общества предпочла посетить «Алжирца – классический пантомимный балет в трех действиях с сражениями и маршами. Другая часть публики предпочла «Ярмарку» – препотешный и разнохарактерный дивертисмент. Настоящие же любители театра желали попасть на оба представления.

Но Тормасова и базары, и театр волновали меньше всего. Дело в том, что Кавказский корпус он принял в самом расстроенном виде. После неудачного похода на Эривань, где полки понесли огромные потери, сейчас они только приходили в себя и только начали немного пополняться рекрутами последнего набора.

Всего в строю, включая войска на Кавказской линии, Тормасов насчитал 28 тысяч пехоты и 16 тысяч кавалерии, с 36 батарейными и