хороший воины. И твой, и мой. Давай сделаем всем хорошо. Я отпускаю твои люди, а ты отпускаешь нас. Мы уйдём на запад и больше не вернёмся. Я скажу эмиру Абдулле, он послушает меня. Здесь больше нет наша миссия. "

- А как же Аллах и священная война? - с деланным недоумением проговорил я, сквозь смех.

- " Со своим богом я договорюсь, но и ты договорись со своим, " - Ахмед лукавил, ой, как лукавил, причём перед своими же людьми. Этой фразой он перечеркнул многие из моих понятий об исламе, а точнее, о главарях террористических бандформирований. Хотя, я и прежде понимал, что религия существует для манипуляции сознанием людей. Просто мне всегда казалось, что со стороны ислам выглядит чище, чем христианство, честнее. Может, в нормальной среде так и есть, но не у радикалов. Я знал мусульман, посвятивших себя религии, свято веривших в каноны, прописанные в Коране, но они никогда не стали бы убивать невинных людей. Во всех религиях бесят именно радикальные течения. Что эти, которые уже готовятся принять смерть, что агрессивные адепты русской православной церкви, что те же ультраправые организации или сатанисты.

- Ахмед, я не верю, что на станции находилось всего семь человек. Где остальные? - спросил я. Ведь правда, суточная смена такого крупного предприятия не могла состоять из столь малой по численности смены. Человек двадцать, как минимум. И жило во мне подозрение, что хитрый Ахмед хочет перестраховаться.

- " Э-э, русский, " - с хитрецой протянул главарь банды. - " Ты не дурак. Но мне нужны гарантии. "

Всё ясно, я оказался прав, но время врага ставить условия прошло. Нужно оставаться жёстким.

- Хорошо, можешь оставить себе всех, - я вложил в эти слова максимум хладнокровия и безразличия. - Может, успеешь потешиться перед смертью.

- " Ты почему такой? " - заёрзал собеседник, будто на стуле, утыканном гвоздями. - " Я не могу тебе верить, понимаешь?! "

-Десяток человек не заслонит твоё войско.

- " Зато заслонит меня, " - и в чём-то он был прав. Мне уже не казалось странным, что Ахмед говорит в эфире по-русски, не таясь своих, ведь сейчас он признался в том, что готов пожертвовать всем своим войском ради спасения себя любимого. Скорее всего, он единственный, кто владеет языком холодной северной страны, потому ему нечего опасаться.

- Ты прав, - с усмешкой согласился я. - Тогда слушай меня внимательно. Ты выходишь с пленными, передаёшь их нам и валишь на восток. Слово русского солдата, что тебя не тронут. - условия были дерзкими, я знал, что Ахмед не согласится, но это являлось заделом к предстоящему торгу, без которого восточный человек не может, приглашение, которое главарь тут же принял, заявив тоном бывалого торговца:

- " Э, нет, брат! " - я после этих слов весело подмигнул Диме, мол, смотри, родственник нашёлся. Терпеть не мог эту привычку, когда всякое отребье пытается меня записать в свою родню. - " Так не пойдёт! Со мной будет три, нет, четыре воина! Оружие останется. Дашь мне машина с пулеметом. Тогда договоримся!"

- Ах, ты ж хитрая жопа, Ахмед, - я вновь усмехнулся, в голову уже полезли идеи, и одна из них понравилась. - Но ладно, такой вариант меня устраивает. Когда выйдешь?

- " Двадцать минут, " - собеседник был краток, при этом возникла пауза. Я надавил на него:

- Что-то долго, Ахмед! Что ты задумал? - я торопил его специально, чтобы враг не догадался, что мне эти двадцать минут очень нужны. Ахмед повёлся вновь на мои ухищрения.

- " Нет, русский, мы - гордый народ, слово не нарушаем. Все ваши люди выйдут, а мы уедем. Но мне надо всё правильно объяснить своим воинам, которые остаются".

Что ж, отмазка хорошая. Ничего не подозревающим бородачам и правда нужно что-то сказать, чтобы оставить своё предательство в тайне. А вот с мнением о гордом народе и данном слове легко поспорю. Не нарушают они слова, как же! И это сказал человек, который пускает под нож кучу своих людей ради спасения своей никчемной шкуры! Ну и чёрт с тобой! Что бы ты там ни выдумывал, а оговоренных двадцати минут с лихвой должно хватит для исполнения задуманного.

- Лады, - я уже подзывал жестами брата и Хрома, которые осматривали нашу технику, выбирая, каким джипом пожертвовать. - Предупреди, как соберётесь, и не забывай, о чем договаривались.

- " Русский," - после недолгой паузы вновь ожил собеседник. - " Я тебе верю, но и ты мне поверь. Я возьму с собой один заложник. Всего один. Высажу его через километр. "

Вот гад! Решился всё-таки на финальную дерзость. Но что поделать, все карты на столе, придётся поверить и играть дальше вслепую. Или пожертвовать. На самом деле, я хотел спасти всех гражданских, хоть и делал вид, что мне абсолютно безразлична их участь. В то же время я знал, что противник отчебучит что-то подобное, не мог не отчебучить. Потому мысленно просил прощения у всех, кто пострадает в эту ночь. Мы не можем отступить и не можем дать противнику уйти. Простите...

- Чёрт с тобой! Я тебе поверю! Время пошло, - я отключился, поставив рацию на крышу автомобиля. Парни к этому времени уже стояли рядом со мной.

- Что задумал? - спросил брат, мотнув головой в сторону административного корпуса "нефтянки".

- Маленькую пакость, - ехидная ухмылка озарила моё усталое, пропитанное потом и пылью лицо. - Тачку выбрали?