— Мы тут все замечаем и все знаем и как-то, знаете, даже иногда жалеем его жену! — разливалась соловьем Любочка. — Вы знакомы с его женой? Правда, она такая милая? Нам ее как-то по-женски жалко, вы понимаете? Самое главное, Александр Борисович ее очень любит! Очень! Просто… наверное, работа такая, вся на нервах, вот и тянет порой расслабиться.

«Оправдывай его, оправдывай, — думала Лиля, — он тебе за это спасибо не скажет, адвокат».

— А эта Зеркалова замужем? — спросила Лиля, стараясь разузнать как можно больше о сопернице, у нее была своя тактика.

— Ой, она-то замужем, но у нее муж — в Лефортовском следственном изоляторе. Во семейка, да? — засмеялась Любочка, не подозревая, что только что подсказала Лиле ход против Зеркаловой.

Муж в Лефортове! Надо все узнать об этой сладкой парочке: кто она, кто он и зачем ей Турецкий? Что Зеркаловой от него нужно? Ведь наверняка недаром женщина с такой темной биографией стала любовницей «важняка». Что-то же она хочет? Мужа вытащить? Если Зеркалова рассчитывает с помощью связей Турецкого освободить мужа — а это абсолютно не реально, но она, как все бабы, может слепо надеяться, — то она будет держаться за Александра зубами и когтями. А если этот роман — всего лишь случайное совпадение и они от скуки расслабляются? Надо проверить самой, такие сведения ни у кого не вытянешь, решила Лиля. Во-первых, она досконально изучила показания Зеркаловой, и для этого ей пришлось (с разрешения «важняка») пролистать дело Смирнова. Во-вторых, она отправилась к Зеркаловой под видом «следователь хочет задать вам пару дополнительных вопросов». Эта Зеркалова и во сне ожидала хоть каких-либо известий о муже, так что даже если бы Лиля приехала к ней в три часа ночи задавать свои «дополнительные» вопросы, несчастная восприняла бы это как должное. Но Лиля не ездила к ней посреди ночи, а, вежливо договорившись по телефону, приехала к ней в семь вечера после работы.

Одного взгляда на квартиру достаточно, чтобы понять хозяйку.

Квартира Зеркаловых была красивой, но запущенной. Складывалось впечатление, будто с недавних пор у хозяйки исчез стимул убирать, стирать и мыть посуду. Так выглядит квартира человека, внезапно ставшего инвалидом без рук или без ног.

Татьяна провела Лилю в зал, хотела угостить кофе, но банка оказалась пустой. Пришлось заваривать чай. Когда же она принесла Лиле поднос с чашкой, выяснилось, что в доме кончился сахар. Татьяна и руки опустила:

— Извините! Я в последнее время не помню, на каком свете живу! — со слезами в голосе сказала она.

Пришлось в тридцатиградусную жару пить горячий чай с аптечными таблетками сахарного заменителя, придавшего чаю солоноватый минеральный привкус, как у степной воды.

Задав для виду несколько уточняющих обстоятельства обнаружения трупа отца вопросов, а также о возможных угрозах и подозрительных звонках по телефону, Лиля добилась, чего хотела: внушила Зеркаловой доверие к своей персоне.

— Вспомните, — говорила Лиля, для солидности заглядывая в толстый кожаный календарь-ежедневник в черной обложке, — может, неожиданно появились старые знакомые, которые давно исчезли, не поддерживали с вами контакты, а теперь вдруг стали искать встречи с вами или вашим отцом?

— Нет, — качала головой Татьяна, честно пытаясь вспомнить. — Ничего такого не было. Вы же знаете, меня долго не было в Москве, когда папу… Я не знаю, если кто и появлялся, то связывался прямо с ним. Я ведь уже составляла для вас список всех знакомых, вы их проверьте…

— Вы не волнуйтесь, — успокаивала ее Лиля. — Это просто формальность. Всего этого просто требует следственная процедура.

Когда официальная часть допроса закончилась, Лиля гладко и естественно перешла на неофициальный тон и согласилась на вторую порцию чая.

— Вы не пьете чай с сахаром из-за фигуры? — наугад спросила она и попала в точку: Зеркалова стала говорить о своем муже.

— Нет, это Володя пьет с сахарином. Он мой муж. У него диабет, без инсулиновой зависимости, слава Богу, но все-таки… Я за него так боюсь, — механически добавила Татьяна, скорее в ответ на собственные мысли.

— Да, я в курсе всего того, что случилось с вашим мужем, — тактично вставила Лиля. — Я же член следственной бригады, которую возглавляет Александр Борисович.

Через пять минут ей удалось вытряхнуть из Зеркаловой главное: чего она хочет? Она хотела получить свидание с мужем в следственном изоляторе. Этого свидания ей не удавалось добиться ни с чьей помощью.

Уходя, Лиля знала, что делать.

— Я вам очень сочувствую, — сказала она на прощанье. — Ничего не хочу обещать заранее, но постараюсь вам помочь. Может быть, мне удастся получить для вас разрешение на свидание, но только никому-никому не говорите, что я обещала вам помочь, а то у меня могут быть большие неприятности.

Зеркалова поклялась ей, что будет нема как рыба.

Лиля знала, что в положении Зеркаловой человек хватается за соломинку и верит в чудеса. Свое обещание она и не думала выполнять, то есть оно было так же нереально, как если бы Лиля обещала устроить Зеркаловой аудиенцию у английской королевы Елизаветы. Но Татьяна этого не понимала и верила ей, этого достаточно. Значит, если Лиля позвонит ей и скажет. «Бросайте все, немедленно поезжайте в Лефортово!» — в любой день и в любой час Татьяна помчится туда, куда скажет Лиля, не раздумывая.

…Несколько дней прошло в хлопотах по «расчистке местности». Лиля подбирала приличное место на прибалтийском курорте в Литве или в Латвии (но лучше в Литве, там к русским не так болезненно относятся) и заодно искала, кто бы мог устроить Зеркаловой разовый пропуск в Лефортово. Что касается жены Турецкого, то Лиля как-то невзначай обмолвилась о Прибалтике. Александр Борисович поддержал тему, сообщив, что вот и его Ирина раньше частенько навещала свою тетку в Прибалтике. А теперь вот сорвалось, как это ни обидно, что-то у тетки случилось, проблемы какие-то. А жаль, Ирине с девочкой сейчас бы в самый раз отдохнуть перед родами. Лиля поняла, что попала в точку.

Через знакомых Лиле наконец удалось найти одно солидное литовское агентство, предлагающее отдых и лечение. Лиля съездила к ним на Таганскую, посмотрела рекламные буклеты, поговорила с менеджером и в конце концов остановила свой выбор на Паланге. Стоимость путевки на десять дней, проживание в четырехзвездочном пансионате, четырехразовое питание — примерно сто семьдесят долларов. Эту сумму, как она думала, Турецкий сможет потянуть. Зато: одноместный номер для матери и ребенка, санаторный режим, кругом сосны и дюны, для детей — бассейн с подогревом и площадка для игр… Именно то, что нужно женщине в положении и с ребенком на руках. Пусть себе прогуливается по небольшой, открыточной Паланге и водит ребенка на экскурсии в Музей янтаря смотреть допотопных жуков, замаринованных в смоле.

Теперь нужно было тактично напомнить о недавнем разговоре Турецкому. Лиля долго — три дня! — выжидала подходящего момента.

— Ну и куда же вы решили отправить жену на отдых? — спросила она как о чем-то само собой разумеющемся, когда у Турецкого было настроение получше.