Погода сопутствовала нам. Солнечная и жаркая. Но без ливней, которые в минуты превратили бы глинистую почву в настоящее непроходимое болото. Так что я молила всех известных мне богов, чтобы и дальше нам везло. И, кажется, они меня услышали.

Уже к вечеру мы достигли небольшого поселка, где останавливались на ночлег, когда ехали в Порт-Руан с Томасом и Бесси. Так что нам, можно сказать, повезло. Очередная ночь прошла под крышей и с сытной, горячей пищей, поужинав которой, мы с Беррингтоном легли спать, конечно же, в разных комнатах. А на рассвете все повторилось вновь.

К вечеру второго дня, прошедшего в бешеной скачке, мы достигли знакомых мест. И я порадовала Итана, что уже скоро мы доберемся до поместья.

А мысленно подумала о том, что надеюсь застать отца в благополучном неведении того, что произошло. Все же, Персиваль не получил меня, а значит, шантажировать моего мистера Дорнана ему просто нечем. И все же, беспокойство не давало покоя. Я боялась, что Персиваль найдет способ воздействовать на отца. С его уловками и хитростью, это не составит труда, потому что мой мистер Дорнан, как бы умен не был, все же, первым делом, любящий отец. А любовь иногда только вредит в подобных вещах.

— Сколько нам еще гнать коней? — во время последнего привала, когда мы расположились прямо у дороги, решив дать отдых жеребцам, уже едва волочившим ноги, Итан присел рядом со мной, глядя в глаза.

— Скоро прибудем. Еще один рывок! — пообещала я.

— Лошади устали, — напомнил он.

— Знаю, — я взглянула на своего жеребца и содрогнулась от мысли о том, что могу погубить живое существо своей спешкой. Которая, возможно, даже неоправданна. Но жизнь моего отца для меня была важнее. А лошадей, увы, поменять здесь было не где. Вокруг, насколько хватало глаз, только лес. Я-то знала, что там, дальше, через два десятка миль или около того, находится мой дом. Но до него еще надо было добраться. А сделать это пешком просто немыслимо в короткое время. А значит, без лошадей нам не справиться никак.

«Три дня!» — напомнила себе. И срок заканчивался сегодня. А я не могла потерять отца из-за козней Персиваля. И предчувствие торопило меня, гнало вперед, хотя разум пытался убедить в том, что Персиваль блефует.

А если нет? Если мой отец уже встретился с ним, уверенный в том, что я нахожусь в руках соседа? Все же, Персиваль — маг, и у него в подчинении много таких, как он. Его рабов, игрушек, подвластных слову своего хозяина. Да и тех, кого он попросту нанял, не купил, но держит при себе платя деньги. И, скорее всего, огромные.

Что же ему нужно? Неужели, Итан прав, и это нечто находится на руднике! Но что же это может быть? Какая-то жила с дорогим металлом, или что-то более важное? Но что?

Если бы я только могла знать!

— Я надеюсь, что по прибытии, мы застанем вашего отца в здравии, — проговорил Беррингтон, приваливаясь к стволу дерева спиной. Я промолчала, но мне было приятно его соседство, и то, как плечо мужчины касалось моего. Было в этом что-то личное, особенное, взволновавшее меня. Определенно, присутствие Итана в моей жизни, заставляло меня глупеть. Я просто не могла ни о чем думать, когда он был так близко. А еще и эти наши сумасшедшие поцелуи в позапрошлую ночь у костра. Право же, обстановка была подобрана более чем подходящая. И я не жалела о том, что позволила себе эту слабость. Я буду помнить о чудесном вечере в объятиях понравившегося мне мужчины, до конца своих дней. Почему-то именно сейчас я твердо была в этом уверена. А Итан?

Повернула голову и взглянула на него.

Мужчина сидел, расслабившись, и прикрыв глаза. На закат, пламенеющий над кронами, он уже не смотрел. Немного уставший, что и не мудрено, он отдыхал. Лицо расслабилось и все черты стали мягче, будто он спал. Невольно залюбовалась его лицом. Этими правильными чертами и этими губами, которые так манили меня коснуться их в поцелуе, что мои собственные губы даже приоткрылись, а мысленно я нарисовала себе картину нашей страсти. Сладкую и волнующую.

Выдохнув, отвернулась, перестав смотреть на Беррингтона.

«Он бы удивился, если бы узнал, о чем я только думаю!» — сказала себе и тоже закрыла глаза.

Нам остался один рывок. И если бы лошади так не устали, я бы уже была на пути к дому. Но придется подождать, чтобы не сделать хуже себе самой.

На протяжении всего плаванья, море стелилось вокруг судна спокойным ласковым зверем. И ничто не мешало ветру наполнять паруса. Погода будто сама помогала Персивалю. И, стоя на палубе корабля, вглядываясь в берег, приближавшийся так стремительно и, одновременно, плавно, он думал. Впрочем, за эти три дня, он передумал многое, осознавая лишь то, что у него нет козыря в руке. Девчонка, эта надменная мисс Джой Дорнан, ухитрилась выскользнуть из его рук в последний момент. А все потому, что, решив перестраховаться, он не сделал дело сам, как было бы правильно и надежно. А доверил все дилетантам, понадеявшись на их обещания и имя. За что и поплатился в итоге. И вот теперь он почти у цели, но у него нет возможности воздействовать на Дорнана. Или есть?

Идея о том, чтобы обмануть соседа, появилась у него уже на третий день плаванья. Но она была, мягко говоря, прозрачной. И все же, он надеялся, что сможет все проиграть так, чтобы Дорнан поверил.

«Ничего нельзя доверить другим», — сказал себе мужчина, крепко держась за поручни судна и глядя, как корабль медленно, но уверенно, приближается к берегу.

Пристань, куда устремилось судно, принадлежала Лэйну, располагалась в нескольких милях от пристани семейства Дорнан. Проплывая мимо, мужчина бросил взгляд в сторону земель своего врага, но увидел лишь мыс, закрывавший обзор, да бесконечность моря, стучавшего волнами в борт судна.

Моряки уже спешили, убирали паруса. Корабль замедлял ход, плавно приближаясь к цели. И взору сэра Персиваля Лэйна предстал крутой берег с зеленой каймой деревьев, казавшаяся узкой с такого расстояния дорога, что вела от пристани на самый верх, туда, где находился его дом. Мужчина заметил черные точки, суетившиеся на пристани. Понял, что его уже заметили, и судно вышли встречать. Что ж, это будет весьма кстати, и сэкономит ему время. Потому что оно уже было на исходе. Лэйн догадывался, что девчонка не оставит все так, как есть. И если она не глупа (а она