– Если все на предохранителе… – Указательный палец на черном трубчатом взрывателе. – … взрыва не будет. – Палец переместился в петлю из красного провода на другом конце взрывателя. – Но если я чуть-чуть потяну за нее… – Он потянул, глядя на Винсента, который не сводил глаз с провода. – … тогда достаточно сдвинуть коробку на волосок – и нам каюк. Но только если я сдерну предохранитель. – Он осторожно вытащил палец из петли. – Никто не пострадает, Винсент. Никто не умрет. В том числе и дама, которая положит сумку в соседнюю ячейку.

Феликс накрепко заклеил крышку клейкой лентой, потом отмотал новый кусок и заклеил еще раз, на всякий случай. Он стоял между своими братьями, слушал, не принимая ничью сторону. Ситуация знакомая, хотя раньше такого не случалось. Винсент впервые запротестовал таким же образом, каким обычно протестовал он сам. И кончилось все тоже как обычно. Старшего брата не переубедишь, он сам мог убедить любого своей энергией. Так что если кто и менял курс, то непременно младшие братья.

– Ну что, договорились?

Винсент легонько кивнул.

– Хорошо. Ведь уже без десяти двенадцать. Пора их открыть.

Он застегнул куртку, взял бокалы и бутылки и зашагал к гаражной двери.

– Еще одно, – сказал Феликс, наклонясь через верстак к Винсенту. – Поскольку наш младший братишка сейчас тоже здесь. Кто открыл дверь?

Винсент не понял.

– Ну, в тот раз… когда явился отец.

– Блин, Феликс… ты опять? – сказал Лео. – Без восьми двенадцать. Пора идти.

Феликс тряхнул головой.

– Нет. Мы обсудим это. Винсент, кто открыл дверь в тот раз, когда старикан заявился к нам и чуть не убил маму?

– Вы о чем?

– Когда отец вышел из тюрьмы. После того как мы переехали в Фалун. И он явился туда.

– Феликс, черт побери… ему же было… всего шесть лет. Какой из него свидетель?

Винсент спокойно смотрел на них:

– Семь. Мне было семь. Когда он пытался убить маму.

Феликс поступил как Лео, положил руки Винсенту на плечи.

– Забудь, что мы твои старшие братья. Скажи, что ты видел. Кто открыл дверь – я или Лео?

Лео помахал бутылкой шампанского, указывая на часы.

– Точно. Скажи нам, что помнишь. Тогда Феликс угомонится, и мы уйдем отсюда.

Он стоял там. Феликс рядом, положив руку на дверную ручку. Лео бежит к двери.

– Ну, Винсент, говори, что ты видел? Я или Лео?

Он подпрыгнул. И не достал. Но почти.

– Дверь открыл я.

А потом достал, повернул.

– Я открыл.

Лео рассмеялся, негромко, невесело.

– Дипломатичный ответ.

Феликс даже не улыбнулся.

– Дверь открыл я, – повторил Винсент. – Я помню. Я повернул замок, нажал на ручку и открыл дверь.

Кровь бросилась Феликсу в лицо. Он старался понять, как они все трое могли стоять у двери, а потом каждый верил, что открыл именно он.

– Блин, а я? Меня там не было? Лео прыгнул ему на спину, ты открыл дверь, а я… Может, я сидел на стуле в кухне? В туалете? Может, меня вообще не существовало… может, это вы плюнули маме в лицо? Вы? Кто из вас в таком случае?

– Да какая разница? – сказал Лео.

– Большая. Для меня.

Просторный гараж, полная тишина. Грохот петард и шутих снаружи усиливался. Лео кивнул Феликсу.

– Это в самом деле уже ничего не значит.

Три бокала для шампанского в руке Лео, тридцать секунд до полуночи. Он поднял гаражную дверь к звездному ночному небу, испещренному вспышками фейерверков. Сорвал с горлышка бутылки золотую фольгу, выбил пробку, которая взвилась вверх и где-то упала.

– Будем!

Пенящееся вино в трех бокалах.

– За Гетрюгген, Фарсту, Сведмюру!

Он поднял бокал к небу, брызжущему красками, фейерверки расцветали и гасли.

– И за новый год – Эсму. Через два дня.

Гвозди, шурупы, гайки, пластид оттягивали плечо, ладонь сжимала ручку сумки. Он спокойно шел мимо людей, жующих сосиски, читающих вечерние газеты, пьющих кофе из бумажных стаканчиков, то и дело поглядывающих на огромное электронное табло напротив главного входа. Нейлоновая сумка весила килограммов десять, и он нес ее, подняв повыше, чтобы с виду она казалась легче, будто в ней одежда да туалетные принадлежности – словом, то, с чем пассажиры обычно проходят по мраморному полу Центрального вокзала.

Столичный вокзал – особая зона со своим особым языком, место, разлучающее и соединяющее людей. Его задача – смешаться с толпой, выглядеть так, словно он либо приехал в Стокгольм, либо уезжает. Пассажир в черной вязаной шапке и зимней куртке, похожей на все остальные зимние куртки.

Но он не такой, как все. Тень с одной-единственной целью.

Найти и открыть ячейку камеры хранения. Положить туда сумку. Запереть ячейку. Уйти.

* * *

Краткосрочная парковка под мостом, напротив отеля “Шератон”, единственное место вблизи Центрального вокзала, которое, Лео точно знал, находится вне досягаемости установленных на крыше камер наблюдения. Он видел, как несколько минут назад Яспер прошел через главный подъезд и исчез среди людского моря. Сам он сидел на водительском сиденье строительного фургона, не заглушая мотор. Когда Яспер выйдет, они подберут Феликса и Винсента на заброшенной автозаправке, после чего направятся в Эсму.

Зазвонил мобильник. Как такое возможно? Номер его незарегистрированного сотового известен только шестерым. Ясперу, который находился в здании вокзала и отлично знал, что звонить нельзя. Феликсу и Винсенту, которые ждали его и тоже знали, что звонить нельзя. Аннели дома, в Тумбе, которая тоже знала, что звонить нельзя, и маме, которая в это время дня всегда спала после ночного дежурства.

– На сей раз не вешай трубку.

И… отцу.

– Мне необходимо поговорить с тобой.

– Я же сказал, у меня нет времени. Не было тогда и нет сейчас.

Лео слышал, как отец пыхтит носом, будто сам воздух блокировал важные слова.

– Конверт. Я не собираюсь ссориться из-за этих чертовых денег, но начинаю думать…

Густой поток машин на Васагатан. Стая голубей на крыше Центрального вокзала. Группа японских туристов возле “Шератона”, с фото- и видеокамерами и именными бейджиками. Но Яспера пока не видно.

– Раз ты можешь дать мне такую кучу денег, хотя я, по-твоему, их не заслужил, то у тебя, стало быть, денег куда больше. Откуда они взялись? Я тоже работаю в строительстве, притом вчерную, но мне столько не платят. Раз у тебя так много денег, Лео… значит, ты добыл их каким-то другим способом.