После слов преподобного по толпе прихожан прокатился взволнованный шепот. Чарли поднялся со скамьи и встал рядом с пастором. Джеб подошел к дочери сбоку, и она взяла его под локоть.

— Ты готова, Кейт? — осведомился он. Она кивнула и, к собственному изумлению, улыбнулась. Ради торжественного дня Джеб помылся и побрился, надел черный костюм с красным парчовым жилетом, и таким он ей даже немного нравился.

Когда Кейт подошла к алтарю, Чарли встал рядом с ней. Теперь она видела только его и едва слышала, как преподобный произнес: «Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь…» Даже когда Чарли, взяв ее за руку и подмигнув ей, повторил клятву верности, она все еше никак не могла поверить, что стала его женой…

Сердце Дюранго переполняли счастье и любовь. Кейт была воплощением женственности в своем атласном наряде и кружевной фате. Глядя на нее, никто бы не сказал, что она скачет как ветер и стреляет не хуже мужчины. Ему не терпелось остаться с ней наедине сегодня вечером в гостинице в Остине. Он так долго — даже слишком — обходился без се сладострастных поцелуев.

У Чарли была и иная причина для радости. Только вчера он получил письмо из Пайкс-Пик от своего компаньона Уэйна Бердета. Тот наткнулся на главную жилу на их прииске к северу от Денвера. Разве не ждет Кейт великолепный сюрприз, когда он привезет ее туда и она узнает, что они миллионеры? Ему не терпелось увидеть ее изумленное лицо. Ему, пожалуй, следует поскорее рассказать о выпавшей на их долю удаче. А впрочем, пусть подождет. И пускай только попробует пожаловаться, когда он отгрохает для нее самый прекрасный особняк в Денвере!

Услышав, как преподобный Кэссиди попросил жениха надеть кольцо, Чарли призвал себя к порядку. Достав кольцо из кармана, он повернулся к Кейт и, улыбаясь, надел его на ее палец. Улыбнувшись ему в ответ, она сжала его руку, когда они повторяли заключительную часть клятвы. Наконец преподобный сказал: «А теперь я объявляю вас мужем и женой», — и Дюранго, приподняв вуаль, вдруг потерял самообладание и страстно приник ртом к ее устам, пробуя их на вкус и наслаждаясь их сладостью. Затем при звуках органа они повернулись и стремительно зашагали по проходу мимо улыбающихся прихожан.

Когда они вышли на церковный двор, все бросились поздравлять молодоженов. Кончита улыбалась сквозь слезы, Джеб пожимал Чарли руку, Дора обнимала их обоих. Преподобный и его супруга пожелали им долгих лет любви, а затем к их пожеланиям присоединились и остальные прихожане, выстроившиеся в шеренгу, чтобы обнять, поздравить и пожать руку новобрачным.

Когда гости уже собрались расходиться, Джеб вышел из толпы и, подняв руку, объявил:

— Прошу не забывать: вы все приглашены в дом…

Не успел он докончить фразу, как на черном коне по церковному двору промчался Спаде Гилхули. Кейт с ужасом увидела, как он поднял «кольт», и тут же услышала выстрел. В следующее мгновение Джеб рухнул на землю, а Гилхули во всю прыть понесся на запад.

Даже не оглянувшись на Чарли, Кейт подбежала к упавшему отцу и опустилась перед ним на колени. Белая рубашка Джеба была насквозь пропитана кровью, его лицо посерело.

Когда на помощь подбежала охваченная смятением Дора, Кейт выхватила из кобуры отца длинноствольный «кольт», вскочила на ноги и погрозила скрывающемуся в клубах пыли всаднику:

— Ты ублюдок, Спаде Гилхули! Ты убил моего отца!

Не раздумывая Кейт бросилась к Короне, вскочила на нее и пришпорила.

Притихшие от испуга прихожане молча наблюдали за тем, как новоявленная миссис Дюранго верхом помчалась со двора, в то время как ветер неистово раздувал ее Фату и платье.

Чарли не верил своим глазам: его жена скачет в свадебном наряде и наугад палит по удаляющейся фигуре Спадса Гилхули. Девчонка опять увела его лошадь и опередила его, даже вдень венчания. Никогда в жизни у него не было столь мерзко на душе.

— Гром и молния! — прокричал он вслед ей и погрозил кулаком. — Ты самая потрясающая женщина из всех известных мне до сих пор!

Дора и Кончита, встав на колени, склонились над раненым. Вдова, стискивая ему руку, рыдала, отчаянно умоляя его подняться, мексиканка же, схватив свои четки, молилась.

«Проклятие! Своевольная девчонка сумеет позаботиться о себе и сама, — решил Дюранго, — а вот Джеб может умереть».

И он бросился на помощь поверженному мистеру Мэлони.

Опустившись на колени, Дюранго пощупал пульс на шее Джеба.

— Пускай кто-нибудь сбегает за доктором! — прокричал он. — Мне нужно несколько мужчин: надо внести раненого в церковь. Ну же! Он еще жив!

Наконец с собравшихся спало оцепенение. Двое мужчин поскакали за врачом, а трое других бросились к Чарли, чтобы помочь ему нести Джеба.

Дора между тем, приникнув к бездыханному телу, душераздирающе рыдала. Чарли положил ладонь на ее плечо.

— Мэм, нам надо внести его внутрь.

Она повернула к нему испуганное заплаканное лицо.

— Надеюсь, он выкарабкается? Думаю, если потеряю его, я тоже умру.

— Он крепкий и закаленный в боях человек, мэм. И мы, конечно, сделаем все, что в наших силах. Только сначала нам надо осмотреть рану.

Дюранго и еще несколько мужчин внесли Джеба в церковь и положили на скамью. Дора принялась помогать им, разрывая на полосы свои нижние юбки и передавая их Чарли. Расстегнув рубашку раненого, он наложил самодельную повязку на сочившуюся кровью рану под правым плечом. Пока Чарли старался остановить кровотечение, Дора вытирала пот со лба Джеба.

Преподобный Кэссиди молился неподалеку, а его супруга не могла сдержать слез.

Кровотечение остановилось, и раненый попытался приподнять голову. В этот момент появился доктор Янгблад.

Джеб, кашлянув, повел вокруг себя мутным взглядом.

— Что вы на меня так смотрите, доктор? — хрипло осведомился он.

— В вас стреляли, сэр, поэтому я здесь.

— Пресвятые угодники! — Мистер Мэлони попытался сесть, но, поморщившись от боли, опустился обратно на скамью. Его лицо побледнело как полотно, и он задыхался. — Это опять Спаде?

— Да, Джеб, — с тревогой ответила Дора, проверяя повязку на ране. — Дорогой, ты должен немного полежать. Рана очень серьезная.

Тем временем пожилой врач, быстро оценив обстановку, открыл черный саквояж.

— Нужно вынести его на улицу, — кратко велел он, доставая бутылку с эфиром, — и пусть кто-нибудь поможет мне усыпить его. Мы должны вытащить пулю, прежде чем он истечет кровью.

При этих словах Дора страшно побледнела, а Джеб повел себя весьма неблагоразумно.

— Прочь! — воскликнул он с раздражением. — Я не позволю копаться в себе. Я и так скоро поправлюсь.

При последних словах заплаканная, но по-прежнему решительная Дора Ферман тряхнула Джеба за здоровую руку: