Это случилось…

— Боже, — убираю руки и смотрю в потолок, на лепнину.

“Ну что ж, поздравляю тебя, Адалин. Мало тебе было проблем, так ещё и это”.

Но чувство стыда улетучивается, когда я вспоминаю, что нужно поторопиться. Кери, должно быть, проснулась, не хватало, чтобы застала меня здесь, да ещё без одежды!

Подскакиваю и хватаю сорочку с края кровати, бросая взгляд на дверь, торопливо натягиваю её на себя и соскальзываю с огромной постели.

Взгляд упал на тумбочку, где лежал раскрытый футляр: в нём поблескивали серьги. Я приблизилась к ним, обнаруживая и конверт, на котором было оставлено небольшое послание.

“Это тебе, прочти”.

Сердце начинает волнительно стучать в груди. Судорожно тяну в себя воздух, беру конверт и футляр. Разберусь с этим немного позже, сейчас нужно спуститься к Кери.

Покидаю комнату, решая прибраться здесь немного позже.

В доме стояла тишина, я торопливо сбежала с порожка. Очевидно, что Фоэрт уже на работе, а я позволила себе слишком шикарную слабость, проспать всё утро. То, что произошло, обдумывать пока не следовало, иначе это быстро выбьет меня из равновесия. Пройдя в зал, я задержалась у столовой, слыша звуки. Развернулась и вошла внутрь.

— Кери, ты уже проснулась, — только и выдохнула я.

— Доблое утло, мамочка, — черпает ложкой молочную кашу.

Кашу?! Часто моргаю в недоумении. Но кто пригот?.. Спотыкаюсь о мысль и краснею до самых кончиков ушей. Пока я спала, тут происходило явно что-то интересное.

— Госполдин заколник приготовил мне молочную кашу. Очень вкусно! — уплетала малышка, делясь своими эмоциями. — Я тебя лазбудила? Господин Кан сказал, чтобы я вела себя тихо, потому что ты вчела очень много лаботала и сильно устала, что уснула плямо на ходу.

Я раскрываю губы, чтобы что-то ответить, но все мысли разбегаются, и волна стыда снова выбивает из колеи.

— Садись, тут много, госпольдил закольник плиготовил для нас двоих. Он сказал, чтобы я тебя холошенько покольмила.

— Вот как… Милая, ты пока кушай, я пойду приму душ.

Я буквально вылетаю из столовой, чтобы дочка не успела разглядеть моё красноречивое волнение и не начала задавать вопросы, на которые я не могу ответить. После душа иду в комнату, одеваюсь, наблюдая, как Кери играет в настольную игру. Уложив волосы, стараясь не сильно обращать внимание на странно горящие глаза своего отражения, я беру конверт, решаясь наконец прочитать записку. Пальцы дрогнули, когда внезапная неприятная мысль поселилась в голове: что, если он хочет попросить извинения и сказать, чтобы я забыла об этой ночи? Ком горечи подкатил к горлу, отринув все чувства, развернула конверт.

“Доброе утро, скромница, надеюсь, ты не забыла свои серьги… Хотел спросить у тебя, это ведь… наша дочь, так? Если захочешь признаться, можно обойтись и без слов, просто… надень эти серьги, когда будешь готова…

Кстати, сегодня у меня ужин у отца, в управлении. Нужно подготовиться, решающая дата назначена на послезавтра”.

Я бросила быстрый взгляд на Кери, которая продолжала играться, не замечая моего волнения, и отошла к окну, читая ещё раз.

В груди становится слишком тесно для тех чувств, которые вызывают эти слова, ловлю себя на том, что улыбаюсь. Нет, нельзя. Это ведь просто строки, но, Боже, почему они так волнуют, рождают целый каскад чувств?

Складываю письмо и прячу в комод, как и футляр с украшениями.

Как бы я себя ни сдерживала, а хорошее расположение духа не покидало. День был потрясающе тёплым и уютным, я проветрила все комнаты, впуская свежий, напоенный цветочной сладостью воздух, любуясь красотой сада и живописного ландшафта. Чудесный день. Где-то внутри меня запряталась тревога, что, возможно, не стоит так радоваться, но почему нет, кто знает, что будет впереди, я так привыкла жить в напряжении, что и радоваться страшно. Но сейчас понимаю, какая это глупость — всё время осторожничать и с недоверием относиться даже к собственным чувствам.

Я приготовила из привезённых курьером продуктов ужин. Мы с Кери провели чудесный вечер.

Но неожиданный звонок в дверь внёс тревогу.

Кто может прийти в такое время?

Последующий звонок заставил пошевелиться и отложить полотенце.

— Оставайся здесь, Кери, — предупреждаю малышку. Кери кивает, продолжив сервировать стол.

Приближаюсь к двери, прислушиваясь к звукам.

— Леди Ридвон, добрый вечер! — слышится знакомый голос, и я тут же берусь за ключ, открываю дверь.

— Простите, если немного напугал, — извиняется Эварт Грант, входя в дом, когда я его пропускаю.

— Всё хорошо, — заверяю я, радуясь гостю.

Грант проходит в холл. Кажется, он совсем не удивлён, что дверь открыла я.

— Только господина Кана нет здесь.

— Я знаю, он у отца, — улыбается он. — Я приехал взглянуть на Кери и проверить её ауру, если позволите.

— Разумеется, — киваю я незамедлительно. — Мы как раз сели ужинать, будем рады, если присоединитесь к нам, — гостеприимно предлагаю.

— Не могу отказать леди. Двум леди, — поправляет он, слыша, как Кери начинает напевать какую-то песенку.

Дочка, конечно, была рада Гранту. Ужин прошёл тепло и даже весело, потом Грант посадил Кери на диван и некоторое время водил руками вокруг неё, будто пытаясь что-то почувствовать. Но возникшая серьёзность на его лице немного настораживает.

Закончив, он отступает от дочки и поворачивается ко мне.

— Нужен сеанс для перекачки магии, ваша дочь очень сильная, леди Ридвон, её резерв наполняется довольно быстро. Но не беспокойтесь, — опережает он меня с ответами. — Это совершенно безвредно, и, конечно, пока она не может управлять ею, пойдёт на пользу.

— Вы с господином Каном вытащили мою дочку из опасности, — тихо, чтобы не слышала Кери, говорю я, — и я полностью доверяюсь вам.

Оставив Кери с магом, я направилась в столовую. Пока проходил сеанс, заварила чай с липой, Грант вошёл в дверь уже через десять минут. Мы сели за чаепитие вдвоём, потому что Кери уснула.

— Благодарю, господин Грант… что не безразличны к состоянию Кери.

— Это пустяки, это малая часть того, что я могу сделать.

Грант за беседой рассказал некоторые столичные новости, и я с удовольствием его послушала. С этой неразберихой, что творилась в моей жизни, я чувствовала себя немного оторванной от мира, даже вспомнилась Габора, которая всегда увлекала меня разговорами. Кстати, её нужно обязательно навестить. Сделаю это после суда.

— Я знаю, что Фоэрт ведёт ваше дело… — делает из фарфоровой чашки глоток маг. — Честно сказать, не хочу осуждать вашего отца, но он поступает с вами, как бы сказать, не совсем честно.