Обычно такая работа вызывала массу вздохов и стонов, но сейчас Карен едва успевает закончить совещание, как все поспешно рассаживаются по местам и берутся за дело.

Через час тридцать пять минут Астрид встает и подзывает остальных к себе. Сперва никто не понимает, что вызвало ее интерес. Еще одна кража со взломом, на сей раз на Ноорё, чуть севернее паромной пристани, между 17 и 20 сентября, когда хозяин был в отъезде. Однако поджечь дом не пытались. Пропали, в частности, два портативных компьютера и некоторое — вероятно, весьма преувеличенное жертвой — количество золотых украшений. Что на Но-орё народ ворует почем зря, в полиции прекрасно известно; взломов много, а раскрываемость крайне невысока. Так что ничего сенсационного в этом отчете нет. Кроме одной маленькой детали.

К числу украденного относится желтый мотоцикл “хонда” модели “CRF 1000L Africa Twin”.

И снова Карл Бьёркен подытоживает очевидное:

— Тот же парень. Стырил мотоцикл на Ноорё и использовал его в Турсвике. На пароме есть камеры слежения?

Словно незримый газ, всю команду пронизывают одни и те же мысли: может, убийство Сюзанны Смеед — просто взлом, который пошел наперекосяк? Может, парень, подпаливший дом в Турсвике, неделю спустя проделал то же самое в Лангевике? Может, он следил за хозяйкой дома и знал, что на Устричный Сюзанна обычно уезжала из страны? Может, убил ее со страху, неожиданно застав дома? Может, теперь они выяснили, как и почему была убита Сюзанна Смеед? В таком случае поимка злодея лишь вопрос времени.

Вигго Хёуген — вот кто определенно воспрянул духом. Карен совершенно в этом уверена, когда через полчаса выходит из кабинета начальника полиции.

— Прекрасные новости, — повторяет он и хлопает ладонью по столу.

Закрывая за собой дверь, она слышит, как он берется за телефон.

Кондиционер в комнате, где проходят совещания опергруппы, отключается в 20.00, и, когда гул стихает, Карен чувствует, как у нее опускаются плечи. Коричневый картонный стаканчик с глотком виски, которое она стащила из кабинета Юнаса Смееда, — маленькая, но странно приятная отместка в этот последний ее день как врио начальника отдела уголовного розыска. В понедельник Смеед после недельного отсутствия вернется к своим обязанностям.

Скоро она встанет и заберет из буфетной два пластиковых пакета с мидиями, которые умудрилась затолкать в холодильник. И ведь успела второй раз забыть, что пригласила домой гостей, но несколько часов назад получила эсэмэску от Эйрика, он спрашивал, надо ли им завтра что-нибудь прихватить с собой. “Ничего! Жду!” — ответила она и как раз успела смотаться в порт до закрытия ларьков. А потом вернулась на работу.

Сейчас она в кабинете одна, положила ноги на стол и разглядывает большую доску у противоположной стены. На самом верху — ряд фотографий Сюзанны Смеед. Слева — относительно недавний портретный снимок, предоставленный компанией “Эйра”; все сотрудники их центров носят фотоудостоверения на виду, на рабочей одежде, и всего за четыре минуты Гунилла Муэн сделала распечатку. Справа от серьезной Сюзанны, которая смотрит прямо в объектив, — подборка фотографий убитой на кухне, а также фотографии самой кухни, сделанные с разных ракурсов.

Под этим аккуратным рядом снимков Карл начертил вертикальную линию, указав на ней время немногих известных событий.

Как и положено, на доске записаны также имена немногочисленных людей, которые имели более-менее близкое отношение к Сюзанне: Юнас Смеед, дочь Сигрид и ее бойфренд Самуэль Несбё, Венке и Магнус Хеллевик, Гунилла Муэн. Рядом с именем Дисы Бринкманн стоит знак вопроса. Больше на доске ничего нет; наверно, поэтому ее отодвинули подальше от стола.

Теперь можно вычеркнуть из списка подозреваемых еще два имени.

Несколько часов назад Карл Бьёркен доложил, что Сигрид Смеед рассказала не всю правду. И по-видимому, поступила так в своих собственных интересах.

При поквартирном обходе подъезда Сигрид Смеед в Горде, Карл наконец все же застал дома одного из жильцов (до сих пор очень хмурого), тот занимал квартиру рядом с Сигрид и в воскресенье, без малого в восемь утра, был разбужен скандалом на лестнице. По словам этого соседа, мужчины лет пятидесяти, от которого разило перегаром и рыбой, Самуэль Несбё заявился домой крепко навеселе и обнаружил, что дверь закрыта на цепочку.

Бойфренд Сигрид — сосед узнал его, посмотрев в глазок, — долго и упорно звонил в звонок, потом звал ее, а потом принялся орать, чтобы она открыла.

В итоге она, очевидно, впустила его, потому что, по словам соседа, скандал продолжался уже в квартире, они кричали друг на друга, пока этак через час бойфренд не ушел, совершенно разъяренный.

“Вам не показалось, что они дерутся?” — спросил Карл, мысленно удивляясь, что никто не вызвал полицию. С другой стороны, он вообще-то знал почему: квартирные скандалы в Горде обычное дело, а народ предпочитал держаться от полиции подальше.

“Пес их знает, но, когда он ушел, она была жива, по крайней мере я слышал, как она ревмя ревела”.

Карен вообще-то не рассматривала дочь Сюзанны как вероятную преступницу, но теперь, стало быть, и ее, и бойфренда можно решительно вычеркнуть из списка подозреваемых. Осталось всего две тонкие ниточки — надо установить личность мотоциклиста на желтой “хонде” и связаться с Дисой Бринкманн. Может, кто-нибудь из них выведет расследование из тупика, только вот до возвращения Смееда уже не успеть. Неделя без конкретных подвижек — это он мне не раз припомнит, мрачно думает она, глядя в окно, где по стеклу бегут струйки дождя. Люди уже устали обсуждать резкую перемену погоды — от летнего тепла Устричного фестиваля до раннего наступления ночей с нулевой температурой и нескончаемого дождя. И прогнозы метеорологов неутешительны: с Атлантики надвигается циклон, только и ждет, чтобы накрыть Доггерландские острова и сделать свое дело.

Карен рассматривает калейдоскоп серых оттенков на оконном стекле, мысленно перепроверяя свои записи. Она уже наизусть их выучила, так что открывать черную папку совершенно незачем.