– Ну, стендап-комиков и без меня полно, – Эрик улыбнулся. – Не таких крутых, как мы с Кирой, конечно… Но много. Думаю, проект обойдется без меня еще годик, а потом я приду на следующий сезон. Зато моя будущая жена теперь меня простит и поймет, что я действительно очень ее люблю.

Зал зашелся в аплодисментах умиления. Ведущий что-то еще сказал, и ролик закончился. В квартире стало тихо.

– Он тебя любит… – восторженно прошептала мама. – Вот это поступок! А ты что?

– А что я? – Кира едва ворочала языком: шок еще не отпустил.

– А ты-то его любишь? Слышала? Он прямо жениться собрался! А ты молчишь! Он уже сделал предложение?

– Нет…

– С ума сойти! Собирайся скорее! И езжай в Москву.

– Подожди… Я должна подумать… Что я ему скажу?

– И в кого ты все-таки у меня такая?! – Нора Альбертовна хлопнула себя по лбу. – Бегом вещи собирай! И кота своего ушастого не забудь!

Кира бросилась в комнату и минут за пять покидала все вещи в рюкзак. А потом вдруг опустилась на кровать. Ее трясло от восторга, страха, неожиданности… От всего сразу. Целая куча эмоций навалилась на нее, вызвав перегруз внутреннего сервера. Что делать? Что сказать Эрику? Неужели она, как всегда, погорячилась, а он все это время думал лишь о том, как ее завоевать? Неужели он правда так любит ее? Или обидеться на всю ту ерунду, что он наговорил про феминисток?… Но ведь он прав. А если он сразу сделает предложение? Что ответить-то? Она любит его или нет?

Кира прислушалась к себе. Грудь гудела под наплывом чувств. Как понять, любишь ли ты человека или нет? Если полдня тебе хочется его обнять до хруста костей, а полдня – пришибить тапкой?… И тут внутри заелозил скользкий червячок сомнения. А вдруг все это – только шоу? Вдруг он наврал, чтобы скакнули рейтинги?… Да нет же. Нет. Кира замотала головой, отгоняя эту мысль. Не мог. Если он и правда ушел из проекта ради нее… Он любит. Он действительно любит.

Выходит, он поступил как ее мама. Пожертвовал собой ради любимого человека. Ради семьи. Тогда что же это получается? Она, Кира, ведет себя как отец? Молчит, фыркает и ни за что не благодарит? Она вспомнила букет. Ресторан. Омлет, который Эрик приготовил у нее дома. Она ведь ни разу так его и не поблагодарила! Она сказала ему, что выпила постинор… А он все равно перед многомиллионной аудиторией отказался от шоу. Признался в любви. В своей слабости.

Нет, так нельзя! Она скажет ему все. И как любит его… Стоп! Так неужели все-таки любит? Ну и дура! Почему поняла это так поздно?!

Кира одним движением подхватила кота, и пока он не разобрался, что к чему, пихнула в переноску. Схватила рюкзак, ломанулась в коридор.

– Мам, пока!

– Стой, а билет на поезд? Ты заказала?

– Куплю какой-нибудь. На вокзале… Наплевать. Пока, мам!

– Эй, погоди! – спохватилась Нора Альбертовна. – Может, хоть пирожков дождешься?

– Некогда!

– И на свадьбу не забудь меня пригласить! – крикнула женщина, выглядывая на лестничную клетку, но торопливые шаги ее дочери уже стихали внизу. – Ну и бедовая она у нас…

Последняя фраза была адресована Муське. Та дождалась, чтобы мерзкого столичного кота увезли восвояси, и теперь, мурча, терлась о ноги любимой хозяйки.

Кира тем временем торопилась на вокзал. Поймала попутку и не выпускала из рук телефон, изучая расписание поездов. Ближайший только через два часа… Ничего. Поест, купит что-нибудь почитать… Или все же позвонить ему? Страшно… Может, лично? Хотя все равно, не мчаться же сразу в его квартиру…

Вздохнула и удалила номер Эрика из черного списка. И тут же ткнула в его фотографию, ожидая гудков.

– Нет, Катя не умеет держать язык за зубами! – довольным голосом произнес Саакян вместо приветствия.

– Она тут ни при чем. Я просто смотрела видео… Ну то, где ты…

– Ах, это. Я думал, ты не будешь меня искать.

– А что у тебя шумит? И почему ты сразу спросил про Катю? Ты что, говорил с ней?

– Ревнуешь? – усмехнулся Эрик. – Шумит поезд. Я еду в Нижний. Хотел сделать тебе сюрприз.

– И где ты сейчас?

– Подъезжаю.

– Тогда иди в здание вокзала, стой там в самом центре, где всякие сувениры… И никуда не уходи.

Когда она в два прыжка взлетела по гранитной лестнице, Эрик уже стоял на месте. Такой близкий, такой родной… И вместе с тем как будто незнакомый. Кира еще не знала того Эрика Саакяна, который собирался провести с ней всю жизнь.

– Ты… хорошо доехал? – спросила она, внезапно растерявшись.

Всю дорогу собиралась броситься ему на шею, а теперь и двух слов связать не могла. Стояла перед ним и переминалась с ноги на ногу, как девчонка.

– Это все, что ты хочешь мне сказать? – Он улыбался, но явно не планировал облегчать ей задачу.

– Ты правда любишь меня? – спросила она.

– Люблю.

– Тогда это… Ну… В общем, я тоже тебя люблю.

– Поцеловать-то тебя можно? Или опять сбежишь?

– Погоди. Дай, я сначала… Я боюсь, потом опять все забуду, – она поставила переноску с котом на пол и взяла Саакяна за руку. – Эрик, ты прости меня. Я, наверное, ужасная заноза в заднице. Я должна сказать тебе спасибо. За рестораны, за прогулки, за омлет. За цветы. И даже за те ирисы, что ты выбросил. И за то, что ушел ради меня из шоу. И за то, что привел в свою семью. Знаешь, ты столько сделал для меня! И записал меня в этот проект, и на фестиваль… И я даже ни разу тебе не сказала «спасибо». Я… Ну, ждала подвоха. Боялась… В общем, дура я, Саакян. Не знаю, как тебя и угораздило…

– Ну, это уж мне решать, – он поправил ее волосы и склонился к губам.

– Постой! Я… Хочу, чтобы ты знал. Я не пила тогда постинор.

– Я знаю.

– Откуда?

– Ну, ты так хотела ребенка… И пачка была у тебя в пакете.

– Тогда почему ты не пошел за мной?

– Потому что ты бы выпила мне назло. Но я хочу, чтобы ты была со мной не из-за ребенка. А просто потому, что есть ты и я. Ты ведь выйдешь за меня?

Она лукаво улыбнулась.

– Попробуй убеди, – и потянулась к нему навстречу.

И уж он убедил. Да так, что Кира на несколько минут забыла о том, что они стоят посреди Московского вокзала, а кругом снуют люди и у ног в переноске возмущенно мяукает Линукс.

– А если не застегнется? Мы же две недели назад покупали… – Кира с сомнением глянула на зачехленную вешалку.

– С чего бы ему не застегнуться? Ты вообще ничего не ешь, – успокоила ее Ольга, взявшись за молнию.

– А ощущение, что меня раздуло…

– Женщина, не паникуй. Десять недель – это вообще ни о чем. Снимай халат, – скомандовала Липкина.