– Это парадокс, – вздохнула Вайолет, которая, видимо, что-то искала. Наклонившись, она перебирала стопку старых книг, лежавших рядом на сиреневом лоскутном ковре. Плавучий дом мягко покачивался, и я вдыхала тонкий аромат лаванды, висевший в ком– нате.

– В чем именно парадокс? – поинтересовалась Лили.

– Что мне очень повезло в моих последних ставках на скачках. Именно с той лошадью, кличка которой – Неудача. Происходят действительно странные вещи.

– Разве ты не хотела нам что-то показать?

– Терпение. Ах вот оно. – Вайолет вытащила одинокий лист бумаги и села рядом с нами. – Ты помнишь мою подругу Аманду?

Лили покачала головой.

– Женщина со слишком большой головой и туфлями на высоком каблуке.

– Извини, я понятия не имею, о ком ты говоришь.

Вайолет сделала пренебрежительное движение рукой.

– Неважно. Она та, кто управляет этим хорошеньким антикварным магазинчиком в Блэк-Кросс, рядом с цветочным магазином. Я встречалась на днях с Амандой за чаем… Кстати о чае, не поставить ли мне чайник?

– Нет, спасибо, – быстро сказала я.

Лили оперлась локтями на стол.

– Ты прекрасно понимаешь, что держишь напряжение до последней секунды, бабушка. Это нарочно? – Вайолет поджала красные губы и бросила на внучку неодобрительный взгляд, после чего Лили сделала глубокий вдох. – Ты прекрасно понимаешь, что держишь напряжение до последней секунды, Вайолет.

– Уже лучше, – улыбнулась бабушка Лили и вытащила из кармана своего плаща маленькую шоколадку, которую она неторопливо распаковала и сунула себе в рот.

– Итак, на чем я остановилась? Я спросила Аманду за чаем, знает ли она какие-нибудь старые истории Корнуолла о проклятии. Сначала она отрицала, но потом кое-что рассказала об одном историке, живущем где-то совсем уединенно. Думаю, его зовут Эдмонд, Эдисон или Эдвард – что-то с «Э». В любом случае, лет двадцать назад он продал ей страницу старого дневника. По-видимому, у него были какие-то проблемы с деньгами, или, может быть, он просто хотел произвести впечатление на Аманду у нее всегда были поклонники. – Вайолет взглянула на нас. Нетерпение, должно быть, читалось в наших глазах, потому что она тут же расправила плечи и поспешила продолжить разговор: – Во всяком случае, тогда она не придавала этому листку бумаги особого значения. Только когда им заинтересовалась женщина из местных, а старый лист бумаги оказался намного выше рыночной стоимости, ей это показалось странным.

– Ты случайно не знаешь, как звали эту женщину?

Вайолет кивнула.

– Да, ее имя я действительно запомнила, потому что ее брат постоянно появляется в прессе. Джорджина Масгрейв.

Мое сердце на мгновение остановилось. Мать Блейка и Престона купила старую страницу дневника? Это не могло быть случайностью.

– А что было написано на странице? – нервно спросила я.

Вайолет улыбнулась.

– Аманда, к счастью, была настолько предусмотрительна, что сделала копию этого листка – это делает его более распространенным, а клиенты не особо любят это. Ну, раз человек не знает этого, то оно не причинит ему вреда, Аманда всегда говорила так. Она умная женщина, наверное, поэтому у нее такая большая голова.

Вайолет положила лист бумаги перед нами на стол и развернула его так, чтобы мы могли его прочитать. Это была копия пожелтевшей страницы. Большая часть была оторвана, а строки на документе едва читались. Во-первых, потому, что страница была блеклой, а во-вторых, потому, что у автора был ужасный почерк.

Лили нахмурилась.

– Боже, кто бы это ни написал, ему действительно потребовалось приложить много усилий. – Ушло некоторое время, пока мы смогли правильно расшифровать слова, но с помощью Вайолет нам в какой-то момент удалось прочитать написанное:

– И это все? Больше страниц нет? – выдохнула я.

Взгляд на окаменевшее лицо Лили дал мне понять, что неприятное чувство в моей груди не обмануло меня: видимо, я столкнулась с большей проблемой, чем думала.

– Блейк здесь? – нервно спросила я Уилфреда после того, как он открыл мне дверь. Волнение сегодняшнего утра исчезло с его лица.

– Мистер Бофорт в гостиной. Могу я взять вашу куртку?

Я кивнула, подала ему куртку и поспешила в гостиную. При этом слова из дневника стучали у меня в голове.

«Горе им, если они уступят своим низменным желаниям. Горе им, если они соединятся во грехе! Тогда проклятие раскроет свою силу и навлечет черную погибель на них и всех тех, кто рядом с ними».

– Блейк. – Я выдохнула, когда увидела его сидящим на бежевом диване через раскрытые створчатые двери. – Я весь день пыталась дозвониться до тебя.

Блейк неподвижно уставился в пламя камина, которое, вероятно, было зажжено Бетти или Мэри из-за холода приближающегося ноября. При моих словах он лишь медленно повернул голову в мою сторону.

– Ах да?

– Да. Мне нужно с тобой поговорить.

Наши взгляды встретились. При отсутствующем выражении в его глазах мне стало внутренне совсем холодно, несмотря на потрескивающие поленья, распространявшие уютное тепло. Казалось, что он находится в километре от меня.

– И о чем? – голос Блейка звучал так же странно, как и все это мгновение.

– О чем? – Я пересекла гостиную и остановилась перед диваном. – Как насчет того, что произошло сегодня? – Невольно я понизила голос и указала на сад. – Неужели ты ничего не заметил? Например, что небо весь день было темным? Не говоря уже о людях, которые вели себя как-то странно.

Блейк провел рукой по волосам и выглядел при этом бесконечно усталым.

– Пожалуйста, Джун. Давай не будем обсуждать это сейчас.