до края заснеженный хаос горных пиков и клубящиеся скопления облаков вызывали противоречивые чувства. Величественный вид чаровал и приковывал взгляд, одновременно вызывая желание оказаться где-нибудь подальше отсюда. Я крепко сжал зубы, заставляя себя выдержать и это испытание.

– Пора, – на плечо легла рука инструктора.

Я поднялся и начал облачаться в специальный компенсирующий высотный костюм. Потом на привычных местах разместил артефакты. Сверху при помощи инструктора я натянул тёплый комбинезон, обувь, и в последнюю очередь надел подшлемник, шлем с кислородной маской и отражательной шторкой. Инструктор проверил оборудование и парашюты, подёргал за лямки, критически оглядел и, кивнув головой, поднял вверх большие пальцы рук.

Неудобное снаряжение мешало двигаться и, переведя дух, я присел на край откидного сиденья и сверил часы. До прыжка оставалась минута. Загорелась зелёная лампочка. Я поднял руку. Готов. Инструктор начал разгибать пальцы. Красная. Пошёл!

Свист ветра. Несколько кувырков, пока верх и низ заняли свои места. Ещё пару секунд, и стропы ощутимо дёрнули вверх. Крыло парашюта наполнилось воздухом, и туловище заняло устойчивое положение, что дало возможность сориентироваться.

Как и предупреждали синоптики, погода стояла отменная, и вид сверху полностью соответствовал тем изображениям, что демонстрировал мне информационный ключ. Громадина укутанной жемчужной дымкой горы находилась подо мной и сбоку, я чуть потянул левые управляющие стропы, парашют развернуло и понесло к цели. Сбросили меня выше вершины, и сверху я хорошо видел запорошенную снегом площадку с замаскированным верхним входом.

Высокогорье сразу же дало о себе знать. Костюм сдавил тело, а кислородная маска начала подавать кислород, но слабая мощность портативного аппарата всё равно не компенсировала дефицит воздуха. Сердцебиение начало учащаться. Ярчайшее солнце на тёмном небе и избыток адреналина перевозбудили вегетатику. Непроизвольно включился боевой режим, и организм перешёл на аварийный вариант работы.

Я вертел головой, высматривая гравитационные линзы, держа в голове схему защитного излучения. Мне удалось проскользнуть поверху и при помощи управляющих строп нырнуть в щель между двумя лучами. Я медленно скользил, направляя парашют на скальный карниз, и уже, приблизившись к поверхности, понял, в чём заключалась самая большая опасность такого прыжка. Вдоль горы вверх поднимались воздушные завихрения, и, чтобы меня с размаха не шарахнуло о скалу, нужно было скользить вдоль каменной плоскости по касательной. Я старался изо всех сил, но природа не желала с этим считаться. Ближе к поверхности появились турбулентные потоки, вызывающие резкие и внезапные порывы, которые сводили к нулю все мои усилия по управлению крылом парашюта. На моё счастье один из таких рывков развернул парашют к карнизу и направил вдоль поверхности.

Я обрадовался, однако на этом везение и закончилось. Следующий порыв ветра, отобрал у меня управление, ударил об острый выступ, едва не сломав шею, и подвесил на самом краю площадки на высоте четырёх вёрст от поверхности океана. Во всём снаряжении, стянутый парашютными лямками, я и так еле двигался, а подвешенный на стропах и вовсе представлял печальное зрелище. Попытки развернуться и раскачаться ни к чему не привели, вернее, привели к тому, что я взмок. Полотнище и стропы окончательно запутались в камнях, и я болтался буквально в трёх метрах от кромки карниза. Ситуация хуже не бывает. Безнадёга.

Оставался способ, к которому я не хотел прибегать раньше времени, поскольку «скорпионы» очень чувствительны к разным энергетическим аномалиям.

Изменив сознание, я напрямую обратился за помощью к стихии Земли и сразу почувствовал резонанс. Пока происходила подкачка энергии, внешне ничего не происходило. Но уже через минуту я краем глаза заметил движение скальных пород! Сканирование показало, что слой породы шириною метров десять изменил структуру, приобрёл пластичность, и давление верхних пластов начало выдавливать мягкую каменную массу вперёд.

Примерно через четверть часа я уже прочно стоял на только что образовавшемся выступе шириной примерно метра два. Отстёгиваться от парашюта на ветру над бездной занятие, прямо скажу, страшноватое. Плотно прижавшись к скале и не глядя вниз, я нащупал ногой опору и со скоростью улитки заскользил к находящейся рядом площадке. Когда я рухнул на широкий карниз, снял шлем и расстегнул до самого низа комбинезон, от меня валил пар, как от кипящей кастрюли. Немного передохнув, я плотно застегнул одежду. Минус сорока градусов по Цельсию и ветра вполне достаточно, чтобы за минуту отморозить всё, что можно и нельзя. Уверяю вас, лучше десять раз вспотеть, чем один раз покрыться инеем на такой высоте.

Площадка, на которой я оказался, имела ровную поверхность шириной примерно тридцать и длиной около ста метров. У стены крутыми сугробами лежал снег, зато саму площадку лучше любого дворника ветер очистил до голого камня. При желании здесь можно свободно сажать шем, что, наверняка, «скорпионы» и делали. В поисках входа я медленно двинулся вдоль стены, внимательно осматривая каждый выступ. И вскоре я разглядел створ. Это была овальная, грубо обработанная плита в два человеческих роста, едва заметно утопленная в неровную поверхность скалы. Идеально подогнанные края не имели зазора, что лишний раз подчёркивало недоступность входа.

Столкнувшись с препятствием, я присел на большой обломок камня, упавший откуда-то сверху, и отдышался. Конечно, повышенная энергетика и экстрарезерв организма помогали выжить на большой высоте, но леденящий ветер, а главное недостаток воздуха быстро отнимали силы.

Придя в себя, я пришёл к выводу: если невозможно решить задачу просто, придётся решать её сложно, для чего нужно посмотреть на проблему с другой стороны. Изменённым зрением я внимательно исследовал вход и стены вокруг него. На фоне слабого зеленоватого свечения скалы я отчётливо «увидел» ведущий в толщу горы проход. Раз есть проход, значит это, действительно, дверь, а раз имеется дверь, то должен быть запирающий механизм. Где? Ага, вот и он. Четыре мощных стальных клина. Я быстро настроился на вибрации Металла и сфокусировал энергию на запорах.

Поверхность створа подёрнулась рябью и воздух заструился, словно в летнем мареве. Я продолжал наращивать мощность воздействия, пока массивные железяки не начали размягчаться и потекли, будто воск от пламени. Гидравлические тяги освободились, и створ начал медленно утопать в камень.

Из открывшегося входа пахнуло теплом и вырвалось облако пара. Я, не раздумывая, нырнул внутрь, поскольку дефицит воздуха уже начал сказываться, и при резких движениях и нагрузках в глазах начали мелькать светящиеся «мухи».

Внутри обнаружился короткий и широкий коридор с двойным герметичным тамбуром, выравнивающим давление и температуру. Пройдя через него, я выбрался в круглое в плане помещение, в стенах которого насчитал шесть высоких металлических дверей. Здесь атмосферное давление соответствовало норме и дышалось легко, голова быстро просветлела, и мышцы обрели силу. После кислородного голодания, лютого мороза