«сэрэ», ускорил новые попытки перекрестного опыления цветковых растений. Успеха достиг в 1886 году доктор Ф. Сольтведель на экспериментальной станции в яванском Семаранге61. Размножение гибридов сахарного тростника началось в последние годы XIX столетия и к 1920-м годам позволило вывести разновидности с повышенной урожайностью, благодаря чему производство сахара стремительно возросло, а цены резко снизились. Этому успеху, как мы уже сказали, предстояло привести к великому бедствию62.

Этот печальный исход, вызванный постоянным поиском разновидностей сахарного тростника, привел к еще более тесному сплочению плантаторских сообществ, и так уже скрепленных семейными узами. На Яве тридцать заводов создали общий фонд, чтобы в 1885 году открыть первую яванскую экспериментальную станцию и нанять самых талантливых ученых для борьбы с болезнями растений. В итоге Ява поддерживала работу трех опытных «сахарных станций», получавших финансирование от заводов посредством членских взносов без каких-либо субсидий со стороны правительства. В эти годы преображение фамильных поместий в общества с ограниченной ответственностью и все возрастающая компетентность в технике, ботанике и химии вывели на первый план класс управленцев, чувствующих свое особое превосходство, базирующееся на технократических методах и научном подходе, и содействующих дальнейшей концентрации экономической власти. Технократические методы борьбы с заболеваниями растений объединяли сахарные поместья, заставляя их поддерживать дисциплину, а заводы тем временем согласовывали между собой техники найма и управления рабочей силой.

Таким образом, причины, по которым появились современные сахарные конгломераты, были таковы: во-первых, дисциплинирующий эффект жесткой глобальной конкуренции на рынках с постоянно снижавшимися ценами; во-вторых, постоянная опасность, что болезни растений перерастут в эпидемию и посеют панику; в-третьих, необходимость решать проблемы, связанные с контролем рабочей силы и организацией найма. Технология и наука придали производству единый облик и приучили плантаторов к дисциплине: экспериментальные станции предписывали наилучшие методы обращения с растительным материалом, позволяющие избежать заражения; гигиенические требования распространились от Явы до Луизианы; наконец, с молодыми стеблями тростника старались обращаться как можно более осторожно, чтобы не позволить новым вредным организмам уничтожить тростниковые поля, подобные огромному зеленому океану.

Чудесный тростник: POJ 2878

Эффективный ответ яванской сахарной промышленности на болезнь «сэрэ» и ее быстрое восстановление после кредитного кризиса в 1884 году свидетельствуют о стойкости и новаторском духе колониальных буржуа. Впереди всех шли яванские плантаторы, желавшие любой ценой повысить урожайность с акра. Впрочем, от них почти не отставали Луизиана и Барбадос, а также франкоязычные плантаторы Маврикия, которые с 1860 года самым серьезным образом влияли на программу исследований знаменитого Ботанического сада Памплемус и даже основали агрономическую станцию в 1892 году63. По всему земному шару колониальная буржуазия организовывала и спонсировала работу профессиональных станций, в которых проводились сельскохозяйственные исследования и множились знания. Всесторонним программам по размножению растений и другим ботаническим изысканиям способствовало и быстро возраставшее число экспериментальных «сахарных станций», появившихся на Яве (1885), Барбадосе (1887), Маврикии (1892), Гавайях (1895), в Квинсленде и на Кубе (1900), в Пернамбуку (1910), на Пуэрто-Рико (1911) и в индийском Коимбатуре (1912).

Плантаторы охотно поддерживали свои экспериментальные станции, но при этом ждали, что они решат абсолютно все их проблемы. Луизианские плантаторы, которым приходилось бороться с зимними морозами и нехваткой рабочих рук, уповали на диффузионную технологию, которая позволила бы совершить революцию в производстве сахарного тростника, как в случае со свекловичным сахаром. Идея состояла в том, чтобы разрезать тростник точно так же, как это делали со свеклой, и бросать по кускам в горячую воду, позволяя сахарозе выходить через клеточные оболочки. В Луизиане об этой технологии узнали из описаний экспериментов в Гваделупе, а там, в свою очередь, – из трудов француза Матьё де Домбаля, проводившего свои новаторские исследования в сфере производства свекловичного сахара в начале XIX века64. В 1880-х годах подобные опыты по извлечению сахарозы из тростника уже проводились на плантации «Магнолия», которой владел Генри Клей Уормот, бывший губернатор Луизианы и ключевая фигура среди плантаторов штата.

Уормот совершал поездки в Германию и Францию, чтобы своими глазами увидеть, как проходит процесс диффузии на свеклосахарных заводах. Более того, в своих экспериментах он заручился абсолютной поддержкой со стороны Харви Уайли, главного химика Министерства сельского хозяйства США. Сахарные плантаторы по всему миру все чаще слышали о якобы успешных опытах с диффузией, поставленных над сахарным тростником, – особенно в вакуумном варочном котле последней модели, созданном по проекту луизианского инженера Рильё, который теперь жил в Париже65. По предложению Уайли в 1885 году недалеко от Нового Орлеана была построена экспериментальная станция со штатом химиков из Гарварда, которые планировали в самом скором времени сделать эту технологию ведущим методом производства сахара. Впрочем, на коммерческой основе диффузия для сахарного тростника так никогда и не применялась. Она потребляла слишком много энергии, а в качестве топлива приходилось сжигать багассу. Глубоко разочарованный Уормот продал свое сахарное поместье и завод в 1888 году. Тем не менее экспериментальная станция имела непреходящую ценность, поскольку могла обучать химиков, благодаря которым сахарным заводам было легче контролировать процесс переработки тростника. В 1891 году это обучение стало официальным и породило школу, которую уже через несколько лет посещали, помимо местных, ученики с Кубы, Пуэрто-Рико, из Испании и Колумбии66.

Работник на индонезийской экспериментальной станции в Пасуруане отделяет женский цветок сахарного тростника после перекрестного опыления, 1920-е. Развитие улучшенных разновидностей сахарного тростника посредством перекрестного опыления было значительным достижением конца XIX века

Тем временем яванская экспериментальная станция в Пасуруане превратилась в мировой центр исследования сахарного тростника. К 1929 году она насчитывала шестьдесят исследователей и ассистентов; она обрела всемирную славу благодаря успешному проведению программы по скрещиванию «диких» устойчивых сортов сахарного тростника с окультуренными, тем самым остановив глобальное распространение всеразрушающей мозаичной болезни. Эта болезнь зародилась на Яве, а в Америку, по всей видимости, попала через Аргентину, откуда разошлась по всему Карибскому региону67. После пятнадцати лет непрерывных экспериментов с местными и экзотическими сортами сахарного тростника в 1921 году случился поразительный прорыв, открывший миру тростник POJ 2878. Это название включало в себя аббревиатуру нидерландского названия экспериментальной станции, расположенной в Восточной Яве: Proefstation Oost-Java.

Эта неимоверно важная разновидность тростника не только успешно сопротивлялась мозаичной болезни, но и обладала высокой урожайностью, произведя в сахарном мире настоящую тростниковую революцию. Задолго до того, как его официально представили в 1926 году, этот новый сорт получил широкое распространение в Луизиане и Пуэрто-Рико. В Луизиане POJ восстановил урожай сахарного тростника, сократившийся с 1911 года на целые 85 %. Японские промышленники, владевшие пятью сахарными заводами на Яве в 1920-х годах, завезли