Выдав всю эту информацию, Антэй вопросительно уставился на Мусорщика. Тот по-прежнему раскачивался на стуле, смотрел в потолок и беззвучно шевелил губами.

– Кстати, о смерти Инсара мне сообщила племянница Амаля Калиба, она же подарила эти часы и очень просила их не снимать… Эй, ты меня слышишь?

– Дай мне минуту, – произнес собеседник, очнувшись от своего оцепенения, со стуком утвердил стул на все три с половиной ножки и закрыл глаза, откинувшись на спинку.

Антэй затаил дыхание, наблюдая это удивительное волшебство – выход в сон. Осознанный, деятельный, опасный. Не морок обычного человека, не бессвязные картинки или отупляющая темнота… Настоящее царство Гипноса.

И только сейчас, когда спящий полностью погружался в пространство, недоступное простым людям, становилось ясно, что он другой. Не отсюда. Из иного мира. Черты лица не искажены смешением крови, и внутренняя суть четкая, несгибаемая, его не мучают сомнения и смутные желания.

Раньше Антэй пытался узнать – как там, за пределами обычной жизни?

Мусорщик обычно мягко уходил от ответа, но однажды сказал, словно решив разом перечеркнуть все надежды на волшебную сказку:

– Я ничего не могу рассказать тебе про Полис.

– Но ты же оттуда…

– Я уехал в четырнадцать, как только у меня открылся дар. И учился у местного сновидящего… Его убили… уже давно.

– Значит, раз ты оказался сновидящим, они заставили тебя ехать в чужой опасный город?! – возмутился он тогда.

Целитель рассмеялся и снисходительно посмотрел на юного собеседника.

– Заставили? Никто не может заставить свободного человека делать то, к чему тот не готов. Это было мое решение.

– В четырнадцать? – скептически осведомился Антэй.

– Подскажи-ка, сколько тебе было, когда ты решил мстить Сотерам за убийство родителей? – нахмурился в притворном затруднении Мусорщик, хотя прекрасно знал возраст мальчишки, спасенного на свалке.

– Это совсем другое. По их приказу убили моих родителей! Разрушили мою жизнь.

– А я хотел, чтобы никто не мог разрушить жизни моих близких и даже просто знакомых, и уничтожить мой город. Я отправился туда, где считал, могу принести реальную пользу. Это был целиком мой выбор. Кроме того, – помолчав, добавил он, – в Полисе четырнадцать считается первым совершеннолетием. Большинство прав взрослого гражданина человек получает именно в этом возрасте. И тогда же начинает нести полную меру ответственности. За свои действия. К которым ведут – решения.

– Но ты мог сначала выучиться, набраться опыта и приехать сюда уже взрослым. Ты был бы сильнее. Мог сам защищаться.

– Я должен был стать частью Александрии, и я ею стал.

– И ты продолжаешь работать на Полис?

– Да. И буду работать, пока не умру. Жаль только, что я так и не нашел ученика…

Ученика он не нашел. Мастера снов Александрии были вынуждены скрываться сами, скрывать свой дар или работать втайне. Их обвиняли в том, что они пытаются навязать чуждую культуру враждебного города достойным жителям агломерации. Недопустимо вмешиваются в сны людей и позволяют себе лечить их или давать советы, как изменить свою жизнь. А для этого есть собственные специалисты. Врачи, например, и пусть им не под силу победить все заболевания, никто другой не имеет права покушаться на их поле деятельности. На мастеров сна началась настоящая охота.

Антэй слышал, что раньше было по-другому. Их не преследовали и нетравили. Они спокойно работали. Исцеляли, помогали находить пропавших, умиротворяли враждующие местные народности, вдохновляли архитекторов и ученых. Но в последние два десятилетия все изменилось. Кому-то стала сильно мешать работа этих людей с даром. И даже вполне понятно, кому именно…

У мастеров сна не стало ни школ, ни центров сновидений, куда могли бы обращаться люди за помощью или приводить детей со способностями. У них теперь не было ничего, кроме смертельного риска и одиночества.

Мусорщик открыл глаза неожиданно, взгляд, устремленный на серфера, был ясным, абсолютно не сонным.

– Даже не представляешь, как ты помог, – сказал он тепло.

– Ты передал имена и… все остальное?

– Да.

– В Полис? – Антэй непроизвольно понизил голос, хотя подслушивать их было некому.

Мусорщик промолчал, как всегда, стоило лишь прозвучать названию этого города.

– Рима… девушка, которая подарила мне часы, тоже из этих?

– Антэй, я уже говорил тебе, дэймосы не сидят под каждым кустом. Ошибочно думать, будто все, что происходит в Александрии, во всем мире – происходит лишь потому, что темные сновидящие внушили хорошим людям плохие мысли и заставили совершать плохие поступки. Люди отлично справляются с этим и без влияния со стороны. А дэймосы прекрасно умеют пользоваться ситуацией…

Мусорщик поднялся и принялся копаться на полке.

– Есть хочешь?

Антэй помотал головой, не успев переключиться от серьезного вопроса, который они обсуждали, на бытовые мелочи. Но сновидящий уже выкладывал на стол хлеб, заплесневевший с одного бока, полоски вяленого мяса неизвестного происхождения, разливал по пластиковым посудинам бледный чай.

– А вещь мертвого действительно может блокировать мир снов? – Антэй смотрел на ячейку вскрытого браслета, где по-прежнему лежал обрывок высохшей кожи.

– Нет, конечно. Это древние предрассудки.

– Значит, она была уверена, что мне угрожает опасность…

Мусорщик хмыкнул нечто неопределенное, затем ответил:

– Да. Сомнений у нее точно не было. – Он указал длинным пальцем с обломанным ногтем на часы. – Это послание. Означает – ты труп. Или скоро им станешь.

– Ты уверен? – спросил серфер, удивленный новой информацией.

– В том, что ты до сих пор жив и пока не труп? – Сновидящий усмехнулся. – Абсолютно уверен.

– То есть ты думаешь, меня уже пытались убить? – Антэй не обратил внимания на его обычные иронические выпады.

– Если бы тебя хотели убить, ты был бы убит.

– Но при чем здесь часы?

– Можно было бы предположить, что Рима пыталась тебя защитить. Некоторые до сих пор верят, что вещь, принадлежавшая мертвецу, или часть его тела может оградить от воздействия сновидящего. Любого, не важно, кто он, целитель или убийца. Из этого следует, что девушка в курсе того, что происходит. Кто-то из ее семьи также связан с происходящими в Александрии событиями. Так что я добавил к тем именам, названным тобой, еще одно – Калиб. – Мусорщик задумчиво посмотрел на «стакан» с чаем в своей руке. – Но почему-то мне кажется, это просто насмешка. Издевательство в стиле дэймоса. Лично поместившего кожу в браслет. Он уверен, что тот, кто догадался вскрыть его, скоро будет мертв.

Сновидящий хотел сказать еще что-то, судя по выражению лица, его осенила новая внезапная мысль, но озвучить ее не успел, резко выпрямился, поворачиваясь к выходу. И тут же в дверь забарабанили.