Увы, но его максимум был — южная стена пограничного форпоста. Почти безграничные силы, которые давала привязка к склепу, обходились ему куда дороже, чем он думал.

Первые сто лет он пытался управлять своим городком, но люди постоянно стремились обмануть ближнего своего и обогатиться за счет другого.

Вторые сто лет заботливо выстраивал систему, которая бы работала без него. Но оказалось, что главное в системе — это люди.

И что схемы быстрой наживы и обмана выстраиваются сами собой и гораздо эффективней любой, даже самой лучшей системы управления.

Ну а последние триста лет, он плюнул на все эти бессмысленные потуги привнести людям разумное, доброе, вечное и увлекся искусством.

Он понял, что Сеть хоть и пропала, но никуда не делась из этого мира.

Понял, что всё происходящее, как бы оно нам ни нравилось, имеет под собой какую-то цель.

И если раньше он корил себя из-за того, что Лютики медленно, но верно превращаются в типичный феодальный городок, то последние сорок лет доверился судьбе.

Даже появление Ков’Альдо и его беззастенчивое стремление к власти для чего-то, да нужно.

Александр уже даже не злился — лишь с интересом наблюдал, чем все это закончится.

Правда, было кое-что, что до сих пор действовало ему на нервы — кровь и Пожиратели.

И если вторые попадались ему крайне редко, то первую ему хотелось постоянно.

Особенно сильно ему нравилась кровь регуляров. Из последних на память приходили Аш, Вик, Корзин, Герман, Васан…

С каждым… приемом пищи, Александр не просто пил их кровь — он впитывал их навыки и умения, и за прошедшие триста лет по праву считал себя одним из сильнейших воинов и магов Порога.

И все это было ради одного — не позволить миньонам Бездны пробиться на Порог и разбудить её.

Видит Сеть, он с большим бы удовольствием переложил эту обязанность на долгожданного мультика, чьего появления он и ждал все эти годы.

Ведь сделка оказалась одновременно легкой и сложной.

Жизнь Александра Емец Денебери — вот условие, поставленное его роду.

И все это время фон Лютик был уверен, что с легкостью справится с этой задачей — подумаешь, побыть пару дней телохранителем одного пацана…

Но реальность превзошла все его ожидания.

Ксурова пацана пытались убить тридцать девять раз. Тридцать девять!

Да фон Лютик до того устал, что даже подкинул ему свой кинжал — расчет был на то, что Денебери сообразит скинуть проклятье Отложенной смерти на него самого и получит небывалую силу.

Фон Лютик отправится на заслуженный отдых, а мультик станет сильнейшим на Пороге некромантом и воином.

Но пацан скинул проклятье на труп какого-то некроманта-слабосилка! И то, ему повезло, что он не наткнулся на какого-нибудь гончара или кузнеца!

Нет, вампиру, конечно, польстили мысли мультика о своем роде, но… какого он, спрашивается, все это подстраивал?

Увы, но будущий родственничек оказался то ли слишком добр, то ли слишком глуп, то ли все вместе.

И теперь Александру фон Лютику предстояло ни много, ни мало — не пропустить ни одного Пожирателя, да ещё и ни на секунду не спускать глаз с Денебери.

Пришлось принять задание Сети и подкинуть убывающему из города копейщику фамильный перстень — так сказать подстраховаться.

Фон Лютики испокон веков предпочитали держать яйца в разных корзинах и не ставить все на зеро.

К тому же, долг, который взял на себя его род, был почти закрыт. Вот только почти, как известно, не считается.

Впрочем, он знал одно — так или иначе, но совсем скоро все решится.

И только от него зависит, в чью пользу.

* * *

Интерлюдия. Цитадель. Вик

— Пропустите меня в эту ксурову портальную рамку!

Вик вышел из телепорта и покосился на возмущающегося мужчину.

Лысая голова, странное оборудование. Едва уловимый аромат Смерти — у Вика на мгновенье промелькнуло ощущение, что он знает этого мага.

— Уважаемый Мастер Тэнебре, — служитель портала совершенно не боялся стоящего перед ним некроманта. — У нас есть распоряжение Совета не пускать вас в портальную сеть Порога.

— Вы не понимаете, — маг устало покачал головой. — Это вопрос жизни и смерти.

— И тем не менее, это невозможно, — служитель и не подумал отступить. — Даже если вы пробьетесь к порталам силой или хитростью, вас выкинет где-то на юге. Ваша матрица уже была внесена в портальную сеть.

— Прокляну, — буднично пообещал маг, поднимая свой посох.

— Представитель Совета предупреждал о том, что вы можете так поступить, — на лице служителя не дрогнул ни один мускул. — В этом случае будет подниматься вопрос о вашем исключении из Академии, и дело пойдет в дворянский суд Цитадели.

— Твари, — маг опустил посох, и не обращая больше внимания на выдохнувшего смотрителя, посмотрел на Вика. — Оттуда?

— Оттуда, — кивнул воин.

— Вторжение началось, — в глазах мага вспыхнула смерть, но Вик и не подумал отводить взгляд.

— Я знаю, — воин нахмурился. — И рад бы остаться, но у меня задание.

— Разве может быть что-то важнее? — взгляд мага немного потеплел.

— Только если ксуры? — Вик невесело усмехнулся и, поправив взваленный на плечо рюкзак, сошел с портальной площадки.

— Даже так…

— Сам в шоке, — кивнул копейщик. — Кстати, это же вы тогда делали Откат Саше?

— Саше? — маг опасно прищурился.

— Ну да, — Вик и не подумал отводить взгляд. — Саша Емец Денебери.

— Допустим, — маг буквально сверлил воина своим немигающим взглядом.

— И вы, если я правильно понял этого молодого человека, — воин кивнул на смотрителя, — декан Темного факультета, единственный оставшийся в Цитадели маг Смерти, Самди Тэнебре Седьмой?

— Всё верно, — во взгляде Тэнебре мелькнуло любопытство.

— Тогда это вам, — Вик протянул магу черный бархатный мешочек. — Только не спрашивайте, откуда он у меня появился, и кто попросил меня вам его передать.

Маг молча принял мешочек, и Мастер копья с чистой совестью продолжил свой путь.

Первое, из целого списка, задание Сети было выполнено. Оставалось найти своего старого друга и даже брата и приступить к основной цепочке.

Вик и думать забыл про оставленного за спиной мага, размышляя над своими дальнейшими действиями, но маг не забыл про воина.

— Удачи, — негромко произнес странный маг, с горечью посмотрев вслед копейщику.

Он развязал бархатный мешочек, вытряхнул на ладонь фамильный перстень с изображением обычного цветочка и тяжело вздохнул.