– Это будет нелегко, учитывая, что мы в разных штатах. – Я забралась на нашу кровать.

– А может, будет весело? – он приподнял бровь.

– Предлагаешь секс по телефону?

– Ага. С одной стороны, невинная шалость, а с другой – можно назвать это исследованием возможностей пяти чувств. – Он потянул за край полотенца. – Как считаешь, Лейни, стоит попробовать? Проверим технику успокоения на эффективность!

Я улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговку на фланелевой рубашке.

– Проверить не повредит.

Когда мы закончили, гроза давно утихла, мы оба восхитительно расслабились, а я убедилась – это крайне действенное успокаивающее упражнение.

Хотя мы с Коди скучали по Эр Джею, у меня была Иден и новые подруги, поэтому тревожность я держала под контролем. В социальных сетях меня не было, поэтому я не могла прочитать посты скверных людей.

Еще девушки предупредили меня избегать, как чумы, читать комментарии (точнее, Вайолет велела избегать комментариев как покрытого герпесом члена, но основную мысль я поняла). Просто ужасно, до чего люди обожают придумывать гадкие истории и копаться в прошлом Эр Джея! Однако я не собираюсь сдаваться. Вряд ли я когда-нибудь буду непринужденно следить с трибуны за игрой Эр Джея вместе с тысячами его сумасшедших поклонниц, но я люблю смотреть, как он играет, и хочу, чтобы у Коди были впечатления, которых сама я в детстве была лишена.

Шарлин рассказала, что у нее есть отличные успокаивающие леденцы, которыми она с удовольствием со мной поделится, когда мы придем смотреть матчи чемпионата: к тому времени я уже перестану кормить. А пока я просто пью побольше ромашкового чая и коллекционирую поцелуи Эр Джея в качестве защитного и смягчающего бальзама против нелепых волнений.

Изменений у нас много – Коди, например, пополз еще до Рождества, но одно осталось неизменным: я скучаю по своим родным. Родители еще дважды приезжали в гости, а на Рождество мы с Коди прилетели в Сиэтл – у Эр Джея там как раз была серия игр накануне праздников. Его близкие тоже прилетели в Сиэтл, и я смогла лично с каждым познакомиться. Эр Джей и его сестра Стиви поехали в магазин, прихватив с собой Коди и своего племянника Макса (зрелище получилось просто умилительное). Стиви настояла, чтобы Эр Джей надел бейсболку (не в цветах чикагского клуба), и пригрозила, если он будет возмущаться, оставить его с двумя детьми.

За эти дни я многое узнала об Эр Джее. Он прекрасный старший брат и ответственно относится к этой роли, стараясь по возможности заменить Стиви отца. А с братом Кайлом они, как два приятеля, добродушно подтрунивали друг над дружкой. Мне рассказали, что в юности Эр Джей был настолько влюблен в хоккей, что на девушек времени не оставалось, а еще он маменькин сынок в самом лучшем смысле. Его родные приняли меня так охотно и благосклонно, что сразу стало ясно: они обожают Эр Джея. У меня словно появились еще брат и сестра – и вторая мама.

У Эр Джея было всего три дня перед очередной серией игр. Его родные вернулись в Лос-Анджелес, а я задержалась в Сиэтле с родителями, братьями и сестрами.

– Я теперь гораздо больше этого хоккея смотрю, – заявил папа из кресла, держа на руках спящего Коди. Сын стал такой большущий и крупный, что уже носит одежду на годовалого, хотя до дня рождения еще несколько месяцев. Похоже, удался в папашу.

– Увлекательно, правда?

Передавали матч чикагского клуба в Колорадо; Эр Джей уже забросил две шайбы и отдал голевой пас. Он очень талантливый, один из лучших хоккеистов лиги, и это объективная оценка – результаты говорят сами за себя.

– Ты знала, что в Сиэтле на тот год будет своя хоккейная команда? – Отец осторожно поправил Коди. Не сомневаюсь, что руки у него затекли, потому что он держал внука уже около часа. – За счет какого-то драфта расширения.

Я кивнула:

– Да, отбирают по одному игроку из каждой команды лиги, как для Вегаса несколько лет назад.

Эр Джей о Сиэтле не упоминал, но девочки только об этом и говорили, потому что лишь некоторые игроки освобождены от драфта.

– Жаль, что у Рука в контракте стоит запрет на обмен, а то его первого отобрали бы для новой команды. Тренером сюда прочат Алекса Уотерса, а они с Руком друзья.

Я уставилась на отца:

– Откуда ты все это знаешь?

Папа снисходительно повел плечом.

– Мы с твоим бойфрендом не раз засиживались допоздна… Ты же мое дитя, Лейни, и живешь с известным хоккеистом. Можешь подать на меня в суд, но я хочу быть в курсе ваших дел.

– Значит, ты превратился в Интернет-сталкера?

– Ты вроде называла это исследованием?

Я засмеялась. Коди сладко потянулся, выставив ручонки и причмокнув губами. Я взглянула на часы. Пожалуй, пора покормить его на ночь, но я медлила забирать Коди у деда.

– Мы скучаем по тебе, Лейни, вот и все. Конечно, в Чикаго у тебя теперь подруги, и мы не хотим душить тебя своей любовью, но как только появится малейшая возможность тебе перебраться к нам поближе, я буду о ней говорить. Твоя мать паникерша, и тебе, конечно, несладко пришлось, но как подумаешь, что в колледже… если бы ты оказалась в аудитории, когда спятил тот парень… – Отец помолчал и погладил Коди по шелковистым волосам, добавив шепотом: – Мы могли не увидеть ни тебя, ни этого маленького чуда.

Я вскочила и обняла папу, как смогла, учитывая, что он сидел в мягком кресле (подарок Эр Джея, заметившего, что отцу очень понравилось такое же в чикагском доме) и держал на руках ребенка весом почти девять кило.

– Мы же тебя любим, Лейни. Может, мы на тебя и давили немного, но мы очень боялись тебя потерять, – дрогнувшим голосом проговорил папа мне в плечо.

Застыв в неловкой позе, я впитывала отцовскую любовь – и искренность: впервые после той трагедии папа поднял эту тему.

– Я тоже вас люблю. Я понимаю, вы старались меня защитить, но я не могу нормально жить, боясь всего, что вне моего контроля.

Я отодвинулась, чтобы увидеть папино лицо. Его глаза подозрительно блестели, будто он боролся с эмоциями, и они пересиливали. Я присела на тумбочку рядом с креслом, и папа крепко сжал мою руку.

– Рук – прекрасная пара для тебя. Ты теперь стала такая уверенная. Может, и всегда такая была, а Рук дал тебе возможность проявить твою натуру… лучше, чем это удалось нам.

– Па-ап…

– Да не жую я старое, просто многое перебрал в голове за последнее время. У меня десять внуков, но только один из них живет дальше, чем в нескольких минутах езды на машине. Поневоле задумаешься.

Я усмехнулась.

– Помнишь пословицу – последыш всегда самый бешеный? Я только-только начала остепеняться.

– Если ты у меня самая бешеная, значит, мы с твоей матерью отстрелялись молодцом… – Папа слегка сжал мои пальцы и посерьезнел: – Рук готов целовать следы твоих ног и чувствует себя очень виноватым за прежние ошибки. Он сделает буквально все, чтобы ты была счастлива.