Его тут нет. Чемодан с архивом резидента и его резиновым членом бесследно исчез.

Чёрт, с ним!

Потея как в бане, подползаю к шифоньеру и приподняв тощую стопку постельного белья на нижней полке, засовываю папку с бумагами туда.

Уффф!

Дело сделано, пора выбираться…

Думаю, когда французская полиция найдёт эту переписку, у французского правительства появится очень много дополнительный вопросов к некоторым представителям Советского посольства. А через это, по шапке получит Начальник ИНО Трилиссер, который не станет молчать, а в свою очередь — подставит задницу Ягодки, вмешивающего своими сомнительными делишками в работу заграничных представительств его отдела.

Когда полз обратно, непроизвольно глянув в сторону полуприкрытой двери в зал.

МАТЬ ТВОЮ!!!

Встаю и на цыпочках подхожу поближе: до боли знакомая могучая спина, склонившаяся над кем-то голым, привязанным к стулу.

Прислушался к вполголоса произносящемуся:

— Если он не придёт через час, я сломаю тебе ещё один палец, понимаешь?

Плаксиво, с дрожью и болью:

— Что я могу сделать, Давид? Он не придёт! Он никогда сюда не приходил…

— Думай, как вытащить сюда эту сволочь! НУ!!!

— Я не знаю…

Оглушительная плюха:

— ДУМАЙ!!!

Я аж глаза три раза протёр и больно ущипнул себя…

Но это был Давид Лейман и никто другой. А под «сволочью» — он подразумевал меня и никого более.

Я, даже чуть было не сорвался в крик:

— Да ты что, сцуко, бессмертный штоль⁈

Как в кошмарном сне или фильме ужасов: ты убегаешь, а «оно» всюду следует за тобой…

* * *

Также на цыпочках пробрался к окну, затем чуть не сверзившись с крыши, перебрался к себе. И собирая манатки, шипел как рассерженный питон:

— Значит, говоришь — от немецкого полицая ушёл, да? Ну красава, Давид… Посмотрим теперь, как ты теперь уйдёшь от французского ажана и тётушки Гильотины!

Однако, уже подойдя к двери и взявшись за ручку, подумал:

«А если опять вывернется? А если поедет за мной в Союз? Там мне с ним совладать, на несколько порядков сложнее будет».

Что делать?

Посидев, подумав я сказал сам себе:

— Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу. А не провернуть ли мне с помощью этого «неубиваемого» парня ещё одну грандиозную аферу, не корысти ради, а так сказать — во славу попаданческого дела?

Инстинкт самосохранения вякнул было что-то против, но мы, с вылезшей на Белый свет моей личной «жабой» — быстренько загнали его под плинтус.

Приняв окончательно решение, не раздумывая более, снял накладную бородёнку, усы и парик и выкинул их в окно… Нищих в Париже много — утром подберут.

Смыл грим, оделся в «парадное» и, держа туфли в руках снова перебрался по крыше в спальню квартиры Резидента. Обувшись, вытащив из-под кровати и взяв в руки картонную коробку со скальпами, осторожно заглянув в приоткрытую дверь…

Ба, да у них здесь веселье в полном разгаре!

Товарищ Лейман, поставив голого и связанного товарища Отто в удобную для себя позу — прицеливался резиновым самотыком в одно из его, так сказать — «естественных отверстий»:

— Ну и где он? Я, счас тебе жоппу порву!

Тот, плаксиво, всхлипывая:

— Прошу тебя — не надо! Консьерж сказал — через три часа… Давай, ещё подождём, Давид!

— Уже четыре часа прошло! Сцука, счас я тебя…

Однако, надо спасать резидента.

Поколебавшись минуту, с великим усилием отогнав довольно навязчивый собственный образ — оказавшийся в точно-таком же «интересном» положении, решительно открываю нараспашку дверь, и:

— Это ничего, что я без стука, друзья? Извиняюсь за опоздание: должно быть виной — разность в часовых поясах…

* * *

«Немая сцена», как на широко известной и весьма популярной в народных массах картине Репина «Приплыли»…

Или, «Не ждали»?

Товарищ Отто, более известный в миру как Мсье Андре Айвен, резко взбледнув (побледнев как смерть) как-то подозрительно ойкнул, закатил глазки и обмяк… Должно быть, чувств лишился от радости меня лицезреть. Давид Лейман напротив — ликом начал красно-свекольно багроветь.

Воспользовавшись замешательством, по-шурику проскочил к балкону, отдёрнул плотную штору, открыл дверь и уселся задницей на перила, свесив ножки.

Сравнительно быстро опомнившись, реальный Давид взревел библейским Голиафом:

— ТЫ⁈

И, с грацией орангутанга — удивительной для столь громоздкой туши, вмиг оказался подле меня, потрясая огромным резиновым членом в не менее громадном кулаке…

Предупреждающе качнувшись назад на перилах, восклицаю:

— СТОЙ!!!

Он, в нерешительности замер.

— Ближе не подходи, а то рискуешь не узнать много чего интересного!

Здесь, в такой ситуации — только дрогни-сморгни и ты пропал!

Он вновь, словно глазам своим не веря:

— ТЫ⁈

Судя по его реакции — порвёт голыми руками, даже не прибегая в помощи резинового самотыка — всё ещё находящегося в руке.

Однако, я с такими типами имел дело ещё в наши «Лихие-90-е», там даже покруче изредка попадались, поэтому уставившись своими наглыми зенками в его выкатившиеся бельма:

— Да, это я! А кого ты ожидал увидеть, Давид? Иакова с сыновьями, что ли?

Уставившись на меня, переведя дикий взгляд в сторону спальни, вновь на меня, ошарашенно-недоумённо вопрошает:

— Откуда?

— Оттуда!

Не давая опомниться, сую ему под нос картонку из-под шляпы и несколько дурашливо, приложив ладонь к «пустой» голове:

— Разрешите доложить, товарищ командир: задание выполнено!

Тот, явно сбит с толку и растеряно:

— Что это?

— Отчёт о проделанной работе для твоего Ягодки.

С подозрением на меня глядя, с опаской принюхивается:

— Воняет…

Я, с брезгливой гримасой на лице:

— Как говорил Цезарь: «Труп врага хорошо пахнет»… Кстати, если не секрет — что вы с товарищем Отто не поделили?

— Не люблю пидарастов… Особенно среди товарищей.

Поискав глазами куда бы положить фаллоимитатор и не найдя лучшего — как метнуть его в товарища Отто, угодив тому со шлепком плашмя по голой тощей заднице. Затем, вновь подойдя, взяв из моих рук коробку и взвесив её в руках, он не был бы евреем — если бы не спросил:

— Где деньги?

Маякнув на «третьего лишнего»:

— Только не в присутствии человека — работающего как минимум на три разведки и РОВС.

Леймана, это не интересовало. Напряжённо уставившись мне в очи, с нажимом:

— Но их можно будет заполучить? Так?

Раслабленно-спокойно, как отвечая на хорошо выученный урок:

— Конечно это будет трудно… Но теперь, когда нас двое — вовсе не нереально, сделать.

За этим стояло: «Без