Так и было.

Моей первой реакцией на фары было схватить пистолет и приготовиться стрелять — стрелять, чтобы убить, если необходимо.

— Кэт?..

Я потрясла головой. Огонь переместился из моего живота в горло. Слезы жгли глаза. Так много мыслей обрушилось на мой мозг. Грудь сжало, ледяные пальцы паники сдавили легкие. Дрожь прокатилась по позвоночнику. Четыре месяца я не позволяла себе рассыпаться.

В одно мгновение Дэймон оказался передо мной, нежно и осторожно разжав мои пальцы, он вынул пистолет из моих рук и опустил его на ночной столик.

— Эй, — прошептал он, обхватив мои щеки обеими руками. — Эй, все в порядке. Все хорошо. Здесь нет никого, кроме нас. Мы в порядке.

Я знала это, но то было нечто большее, нежели фары в ночи. Это было все вместе, все, что копилось во мне четыре месяца, когда от меня абсолютно ничего не зависело — ни то, что происходило с моей жизнью, ни то, что происходило с моим телом. На меня навалилось все сразу — жалящий страх, который никогда не ослабевал, ужас, с которым я просыпалась каждый день, осмотры, стрессовые тесты. Боль от скальпеля и ужас от того, что приходилось видеть то, как умирают измененные люди. Все это прорвалось во мне. Рискованный побег, когда я стреляла в людей — настоящих, живых людей, у которых были семьи и их собственная жизнь, — и я знала, что убила по меньшей мере одного из них. Его кровь забрызгала все мое лицо.

А еще был Блейк.

— Поговори со мной, — взмолился Дэймон. Его изумрудные глаза были полны беспокойства. — Ну же, Котенок, скажи мне, что происходит.

Повернув голову, я закрыла глаза. Я хотела быть сильной. Снова и снова я говорила себе, что должна быть сильной, но не могла оставить все в прошлом.

— Эй, — мягко сказал он. — Посмотри на меня.

Я держала глаза закрытыми, зная, что, если посмотрю на него, шарик, который был так переполнен и так слабо перевязан, разорвется. Я разрушалась изнутри и не хотела, чтобы он это видел.

Но потом он повернул мое лицо к себе, поцеловал веки моих закрытых глаз и сказал:

— Все в порядке. Что бы ты ни чувствовала сейчас, это нормально. Я понимаю тебя, Кэт. Я здесь ради тебя, только ради тебя. Все в порядке.

Шарик разорвался, и стена моего самообладания рухнула.

Дэймон

Мое сердце чуть не разорвалось, когда первая слезинка скатилась по ее щеке и безнадежное, хриплое рыдание сорвалось с ее губ.

Я притянул ее к себе и обнимал, пока она дрожала от горя и боли. Я не знал, что делать. Она молчала. Слезы душили ее.

— Все в порядке. — Это все, что я мог повторять ей. — Выпусти это. Просто выпусти.

Говоря это, я чувствовал себя дураком. Никакие слова сейчас не смогли бы помочь Кэт.

Ее слезы потекли по моей груди, каждая резала, словно нож. Я беспомощно поднял ее и отнес на кровать. Я прижал ее к себе, откинул одеяло, которое казалось слишком грубым для ее кожи, и обернул его вокруг нее.

Она обняла меня, а ее пальцы сплелись за моим затылком. Слезы… они продолжали литься, и мое сердце раскалывалось от ее всхлипов. Никогда в своей жизни я не чувствовал себя более бесполезным. Я хотел что-то сделать, чтобы ей стало лучше, но не знал, как ей помочь.

Все это время она была такой сильной, и если даже на мгновение мне самому вдруг показалось, что произошедшее не так уж и повлияло на нее, я был полным идиотом. Конечно, я знал, что это не так. Я просто надеялся — нет, я молился, — чтобы шрамы остались только на ее теле. Потому что это я мог бы исправить — я мог бы исцелить ее. Я не мог исправить то, что кровоточило и нарывало внутри, но я попытаюсь. Я сделаю все, чтобы забрать ее боль.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась, пока ее слезы, казалось, высохли, ее прерывистое дыхание выровнялось и она уснула. Минуты? Часы? Я не знал.

Я забрался к ней под одеяло и растянулся рядом, подобравшись ближе к ее теплому телу. Она ни разу не шевельнулась. Прижав ее щеку к своей груди, я пробежал руками по ее волосам в надежде, что это движение успокоит ее. Я знал, что ей нравилось, когда я играл с ее волосами. Это казалось таким незначительным, но это было все, что я мог ей дать сейчас.

Потом я заснул. Я не хотел, но напряжение последних нескольких часов взяло свое. Когда я открыл глаза, дневной свет лился сквозь щель между шторами, мне же показалось, что я проспал всего несколько минут.

И Кэт не было рядом.

Я быстро моргнул, приподнимаясь на локтях. Она сидела на краю кровати, одетая в футболку и штаны, которые я купил ей прошлой ночью. Ее локоны отросли за эти месяцы и доходили уже почти до пояса. Потом водопад из волос дрогнул, и она повернулась ко мне, поудобнее залезая на кровать.

— Я разбудила тебя, да?

— Нет. — Откашлявшись, я оглядел номер, все еще не проснувшись окончательно. — Ты давно встала?

Она пожала плечами.

— Не очень. Сейчас начало одиннадцатого.

— Вау. Так поздно? — Садясь, я потер бровь ладонью.

Она отвела взгляд, изучая ремешки своих шлепанцев. Ее щеки были красными.

— Извини за вчерашнее. Я не собиралась рыдать на тебе.

— Эй, — потянувшись, я обхватил рукой ее талию и притянул поближе. — Мне нужен был второй душ. Он был намного лучше первого.

Она хрипло рассмеялась.

— Я разрушила весь настрой, так ведь?

— Никто не может его разрушить, когда речь идет о тебе, Котенок. — Я убрал ее волосы за уши. — Как ты чувствуешь себя сейчас?

— Лучше, — сказала она, поднимая глаза. Ее веки были воспаленными и отекшими. — Думаю… думаю, мне нужно было это сделать.

— Хочешь поговорить об этом?

Она облизала губы, перебирая кончики своих волос. Я был рад видеть, что опаловый браслет все еще был на ее тонком запястье.

— Я… Много всего произошло.

Я задержал дыхание, не смея пошевелиться, потому что знал, что порой ей требуется немало усилий, чтобы подобрать слова. На нее столько обрушилось, и все это она держала в себе. Наконец Кэт выдавила неуверенную, слабую улыбку.

— Я была так напугана, — прошептала она, и мою грудь сдавил спазм. — Когда я увидела свет фар, я подумала, это они, я была просто в шоке, понимаешь? Четыре месяца я находилась в том месте. Я знаю, это ничто по сравнению с тем, сколько времени там провели Доусон и Бет, но… я не знаю, как они это выдержали.

Я медленно выдохнул. Я не знал, как они это сделали и как Доусон и Бет вообще сохранили рассудок. Я держал рот на замке, осторожно гладя ее по спине.

Ее взгляд сфокусировался на двери в ванную, и пока она молчала, по моим ощущениям, прошла вечность. Потом, очень медленно, слова стали выходить из нее. Опрыскивание ониксом. Тщательные осмотры. Стрессовые тесты с гибридами, и как она отказывалась в них участвовать, и какие последствия это имело для нее, пока ее не поставили в пару с Блейком. Как он подстрекал ее сражаться с ним и подключиться к Источнику. Вина, которую она испытывала за его смерть, явно слышалась в ее голосе. Она рассказала мне обо всем, и во время этого рассказа мне приходилось сдерживать себя миллион раз.