Проспав весь день, Катюха проснулась только глубокой ночью. Желание уничтожить непокорную жертву превратило ее в зверя, почуявшего запах крови. Теперь она не отступит, пока не убедится, что довела дело до логического конца. Пока не увидит собственными глазами ее смерть!

Чувства обострились настолько, что Катюха слышала любой шорох, даже вздох, доносившийся за приоткрытой дверью палаты. Наконец все смолкло, наступила полная тишина. Катюха встала с кровати и подошла к подоконнику, нащупала под ним приклеенный пластырем скальпель, благоразумно похищенный из процедурного кабинета в прошлую ночь. На всякий случай, который наступил так скоро, – быстрее, чем ожидалось. Осторожно открыла дверь и оглядела с обеих сторон пустой коридор.

Охранников она еще днем отослала в холл на первый этаж. Дежурной медсестры на посту не оказалось. Катюха беспрепятственно прошла по коридору в направлении местонахождения Люсеньки.

Неожиданно она услышала звук распахиваемой двери и юркнула в ближайшую палату. Сердце бешено колотилось, не давая сосредоточиться. Катюха огляделась. В затемненной палате смутно виднелся единственный пациент, его дыхание ровно и спокойно – значит, спит. Катюха перевела дух. Дождавшись, пока в коридоре стихнут шаги, выглянула из палаты. И снова пустой коридор: сестра, видимо, прошла к пациенту в другую палату и вот-вот вернется на пост. Так что нужно торопиться.

Катюха тенью проскользнула по коридору, прижимаясь к стене и внимательно прислушиваясь. Выглянув из-за угла, удостоверилась, что возле палаты Люсеньки никакой охраны. Значит, они и не подозревают, что была попытка убийства?! Вот олухи!

Она подкралась к палате и осторожно сунула голову в проем двери, заглядывая в палату. Полумрак комнаты, освещенной ночником, рассеивала полная луна, равнодушно взирающая в окно. На кровати Катюха увидела накрытую до подбородка белой простыней Люсеньку, бледное лицо которой в ореоле блондинистой шевелюры казалось размытым пятном. Катюха теперь точно знала, что она в коме и никак не сможет внезапно проснуться.

Вот только кровать рядом оказалась пустой, и она насторожилась. Интересно, где же Люськин охранник? Неужели они оставили больную в коме без присмотра?! Быть такого не может! Что-то здесь не так. А если это приготовленная специально для нее ловушка?!

Внезапно раздавшиеся в коридоре шаги заставили ее, не раздумывая, заскочить сломя голову в палату и укрыться в туалетной комнате. Дверь распахнулась, и сквозь дверную щель брызнул яркий свет. В палату кто-то вошел. И не один. Катюха в ужасе прижалась к холодной плитке стены.

– Алексей, зря вы так переживаете. – Мужской голос явно принадлежал врачу. – С нашей Людмилочкой все в порядке. Вот видите: дыхание ровное, спокойное. Все подключенные аппараты исправно работают.

– Значит, мне просто показалось, – узнала Катюха голос Алексея.

– Вы бы отдохнули, дорогой. Я еле уговорил поехать домой Руслана, теперь вот ваши нервишки приходится восстанавливать. Пойдемте в процедурный кабинет, я сам вам сделаю укол, чтобы вы зря не дергались.

– Нет-нет, я спать не собираюсь! Буду сидеть с ней всю ночь.

– Это не снотворное. Просто немного снимет напряжение. Уверяю вас, теперь Людмилочке ничто не грозит.

– Я не оставлю ее одну.

– Да не волнуйтесь вы так! Сюда немедленно придет медсестра и останется до вашего возвращения.

Как только мужчины покинули палату, погасив свет, Катюха выскользнула из укрытия и замерла, прислушиваясь. Сколько у нее в запасе минут – пять или и того меньше? Тогда чего она медлит, вокруг же никого нет, а жертва вот она – совсем рядом, в паре-тройке шагов! Даже если сейчас кто-то, опомнившись, побежит по коридору к палате, он все равно не успеет предотвратить нападения.

Тогда вперед! Теперь Катюху ничто не остановит: вседозволенности, к которой она привыкла с детства, границы неведомы. Вот она – пособница гибели отца, которая так упорно сопротивляется своей смерти! Овца, отданная ей на заклание! Лишь взмах руки – и она будет растерзана, раскромсана и изуродована до неузнаваемости.

Прислушиваясь к гробовой тишине ночи, Катюха сделала несколько шагов к кровати и мгновенно натянула простыню на голову жертвы: она не терпела вида крови и опасалась запачкаться. Подняв руку со скальпелем, Катюха нанесла первый удар. Тело осталось недвижным, но мокрое темное пятно, мгновенно проявившееся на белоснежной простыне, подействовало как допинг. Катюха очертя голову самозабвенно принялась добивать заклятого врага.

И вдруг в палате зажегся свет. Рука со скальпелем замерла в воздухе. Через мгновение вымазанная в крови Катюха уже была в наручниках.

Она в недоумении смотрела на неизвестно откуда взявшихся людей в форме, и все происходящее казалось ей действием из телесериалов, которые она терпеть не могла. Сознание яростно металось в тумане неосуществившихся грез, пытаясь разгадать, каким же образом эти невероятные, просто чудовищные по своей несправедливости события могут касаться лично ее? Кого угодно, только не Катюху, ведь она так богата и независима!

– Гражданка Троянова Катерина Владиславовна, вы задерживаетесь по обвинению в попытке убийства Миланской Людмилы Павловны.

– В какой еще попытке?! – наконец пришла в себя Катюха и с ужасом глянула на кровавое месиво, которое она устроила в постели Люсеньки. – И при чем здесь Милка? Я же убила Люсеньку!

«Неужели это ловушка, которую они для меня устроили!.. Так все это блеф?!. Они просто надо мной поиздевались?!.» – мелькали озарениями мысли, взрываясь в голове бешеной истерикой с громкими воплями и безутешными рыданиями:

– Да как вы смеете со мной так обращаться?! Вы все завтра же лишитесь погон за то, что посмели задержать меня! Да я вас со свету сживу! Вы не только работу потеряете, но и всю жизнь будете каяться, что связались со мной.

– Хорошо-хорошо! – миролюбиво согласился майор. – Но это будет только завтра. А сегодня вы задержаны. Однако имеете право прямо сейчас вызвать своего адвоката. Уведите задержанную, – распорядился он, и бившуюся в истерическом припадке Катюху вывели под руки в коридор, где еще долго эхом раздавался звучный голос, призывающий на головы блюстителей порядка всяческие беды и несчастья.

– Вы же сами понимаете, Семен Ефимович, что она права? – обратился майор к Николаеву. – Без работы она, конечно, меня не оставит, а вот из этой истории как пить дать выкрутится.

– Что ж так-то, голубчик? – огорченно покачал головой Николаев. – Неужели на таких преступников и управы нет?!

– Убийство, слава богу, не произошло. Только его попытка. Да и то недоказуемая. У нас такие важные птицы надолго не задерживаются. Что бы они ни натворили. Их или отпускают, или…

– Или? – с надеждой спросил Николаев.

– Или… тоже отпускают. Только через психушку, если случай ну совсем из ряда вон выходящий. Например, если все-таки убийство происходит. Но здесь тоже не для всех все одинаково. Поскольку на этот раз убийства не случилось, поговорим о попытке. Если попытка убийства предпринималась по отношению к простому смертному, дело вообще могут закрыть. В нашем же случае, когда покушение совершено важным лицом на такую же важную персону, сталкиваются интересы двух равных по значимости и возможностям сил. А потому исход один: через признание в невменяемости и освобождение от заслуженного наказания. Посидит ваша дамочка для видимости немного в психушке, где ей создадут условия не хуже, чем на воле, – разумеется, без ведения светского образа жизни с вечеринками и пирушками, – да и выпустят с миром. Но обычно такие истории заканчиваются междусобойчиком, так как обе стороны хорошо понимают, что всеобщие законы писаны не для них, а для простых смертных. Для них же закон известный – деньги и власть, власть и деньги. Их обычно примиряют деньги или, на худой конец, киллер. Но это бывает редко. Для них самый понятный язык – все же денежный. Уплатит один другому моральную компенсацию на кругленькую сумму – и конфликт исчерпан.