— Здравствуйте, Джуди!

— Дорогой мой!

И леди Партридж подставила ему розовую напудренную щеку. Ник ее поцеловал — он до сих пор не мог понять, рассматривала ли она поцелуи с его стороны как привилегию или как знак подчинения — и широко улыбнулся, на миг забыв о том, что она вовсе не наслаждалась музыкой, как он.

— Что-то ты выглядишь очень веселым, — заметила леди Партридж.

Ник покосился на себя в зеркало. В самом деле: глаза у него блестели, в них отражался его счастливый секрет.

— Ну… думаю, это оттого, что концерт прошел успешно.

— Правда? — спросила леди Партридж, а затем, явно из чистой любезности, добавила: — Мне понравилась последняя вещь. Кажется, я где-то уже ее слышала.

— А, Хачатурян!

— Что-то в ней есть от свинга, — сухо проговорила леди.

— Хм… а вы, пожалуй, правы. — Ник рассмеялся негромким счастливым смехом, и леди, подумав, торжествующе улыбнулась, словно неожиданно для себя оказалась умнее, чем думала.

Подошла официантка и вручила им обоим по новому бокалу шампанского.

— Столько необыкновенных людей… — проговорила леди Партридж, обводя взглядом толпу.

Как правило, она обожала приемы у Джеральда и держалась с его коллегами особенно любезно. После бесконечных разговоров о нарядах и магазинах ей нравилось для разнообразия окунуться в политику, послушать, как видные деятели репетируют речи, которые им придется произносить по телевизору. На репетициях, как часто случается, они звучали еще убедительнее, чем на представлениях, и благодаря им леди Партридж усвоила себе несокрушимые мнения по всем социальным вопросам — и как сократить число рабочих мест, и что делать с иммигрантами, и как вернуть нации «душевное здоровье», и почему необходимо передать общественные службы в частные руки.

— Да… вон, смотрите, лорд Тофт, шоссейный магнат.

— Ну, как раз в Берни Тофте я ничего особенного не вижу, — сказала леди Партридж. Ник с запозданием вспомнил, что ее покойный муж, сэр Джек, тоже строил шоссе. — Одного не понимаю: зачем Джеральд пригласил этого ужасного художника?

— Вы о Нормане? По-моему, он очень милый.

— Он же красный! — с отвращением сказала леди Партридж.

И оба обернулись в сторону Нормана Кента. Он стоял у рояля, символически опираясь на него, как будто позировал на фоне портрета Тоби собственного изготовления. Большинство гостей огибали его, по-деловому улыбаясь и всем своим видом показывая, что ищут кого-то другого. Разговаривали с ним только Кэтрин и Джаспер. Ник услышал, как Норман, повысив голос, убежденно говорит:

— Разумеется, дорогая моя девочка, тебе надо писать, писать и писать! — и увидел, как он дружески хлопает Кэтрин по плечу.

— Ты случайно не знаешь, что это за молодой человек рядом с моей внучкой? — поинтересовалась леди Партридж.

— Это Джаспер, ее новый приятель.

— А… — Леди Партридж понимающе кивнула, потом заметила: — Ну что ж, этот, кажется, получше предыдущего.

— Да, он симпатичный…

— По крайней мере, на босяка не похож.

— Он агент по продаже недвижимости, — сообщил Ник. У него самого Джаспер вызывал только одно желание: связать его и уложить на постель лицом вниз. На часок-другой.

— В самом деле, очень красивый молодой человек, — плотоядно улыбаясь, проговорила леди Партридж. — И, значит, он продает дома?

Подошла Труди Титчфилд, заранее состроив унылую гримасу на случай, если ее не узнают.

— Отличный вечер, — сказала она. — И какой у вас чудесный зал — в таком только и проводить приемы! А вот у нас только садик за домом. Конечно, комнаты тоже есть, но такие простенькие — с вашими не сравнить.

— Да, — сказала леди Партридж.

Труди понизила голос:

— А я правильно понимаю, что скоро состоится особенный праздник? Ну, серебряная свадьба, понимаете? Я слышала, будет леди!

— Нет, не думаю. Королевы, скорее всего, не будет, — ответила леди Партридж.

— Нет-нет, не королева — госпожа премьер-министр! — заговорщическим шепотом повторила Труди. — Королевы не будет, да, я понимаю…

— Пока что мы ничего точно не знаем, — величественно объявила леди Партридж.

Мимо прошел Сэм Зиман и радостно сказал Нику:

— Привет, дорогой, как поживаешь? — но не остановился. Ник понимал, что тот совместный обед и осмотр тренажерного зала исчерпал возможности их дружбы и вряд ли они снова смогут сблизиться.

В толпе, сгрудившейся вокруг шведского стола, он заметил и маленькую Нину. Гости были с ней любезны: каждый считал своим долгом сказать: «Отлично, отлично!» — и поинтересоваться, где же это, ради всего святого, она выучилась так играть. По-английски Нина говорила по-школьному, самыми простыми фразами и словами — и гости начинали отвечать ей так же, только громче, словно глухой: «Отец в тюрьме? Очень жаль!» Прямо перед Ником леди Кимболтон здоровалась с Типперами. Имя леди Кимболтон было Долли, и при приветствиях ее знакомые очень старались избегать слова «хелло».

— Добрый вечер, Долли, — сказал сэр Морис Тип-пер, отвесив короткий, почти карикатурный поклон.

— Здравствуйте, — сказала Салли Типпер. — Прекрасный концерт, правда?

— Что вы, просто потрясающий, — отвечала леди Кимболтон. — А вы видели сегодняшнюю «Телеграф»?

— Разумеется, — ответил сэр Морис. — Мои поздравления.

— Мне нравятся домашние концерты, — заметила Салли. — Совсем как во времена самих Бетховена и Шуберта.

— Да, да… — отвечала леди Кимболтон, вглядываясь куда-то поверх ее плеча. Кажется, ей хотелось понять, что стоит на столе.

— Мы с Морисом в последнее время постоянно бываем на домашних концертах. По-моему, прекрасно, что эта мода возрождается, — сказала Салли, известная как дама артистическая.

— В самом деле, сейчас просто все подряд устраивают концерты, — с жаром подтвердила леди Кимболтон. — Я в этом году побывала уже на втором!

— Я слышала, Лайонел Кесслер — вы его, конечно, знаете? — когда устраивал у себя в Хоксвуде прием для Жискара д’Эстена, пригласил «Квартет Медичи».

— Возможно, он и подал идею Джеральду, — вставил Ник, ловко вклиниваясь между ними.

— О, здравствуйте…

— Здравствуйте, Долли, — ответил Ник.

Он мог бы занимательно и с юмором рассказать о том, как Джеральд увлекся идеей домашнего концерта, как мечтал при этом перещеголять старика Денниса Беквита, который на свой восемьдесят пятый день рождения нанял Кири те Канауа с репертуаром из Моцарта и Штрауса — однако вместо этого сказал только:

— Вы же знаете Джеральда, он не любит отставать от других.

— А кто из нас любит? — торжествующе вопросила Долли Кимболтон и приняла от официанта тарелку с лососем.