Она этого не замечала, как не замечала тихого бешенства, клокотавшего в груди Лапина. Он с радостью заорал бы на нее сейчас и приказал закрыть рот, только чтобы не слышать ничего о человеке, которого она так оплакивала несколько дней назад. Но она говорила, говорила, вспоминала, а это была уже информация. Эта информация была очень ценна для него, да и для нее тоже. Приходилось терпеть и слушать. Он же раньше вызывал женщин на откровенность, и ничего. Чего же теперь? Нет, никогда он не мог бы себе представить, что это будет причинять ему столько неудобств. Неужели он действительно ревнует?..

– А в тот вечер, когда он уходил от меня, он как-то странно разозлился. И злость эта была на ровном месте, понимаешь? Словно он боролся с чем-то невидимым внутри себя. Я неплохо знала его и могу сказать, что он что-то задумал. Я еще тогда спросила, что его беспокоит или что-то в этом духе.

– А что же он?! – Валера еле сдерживался, чтобы говорить ровным и относительно спокойным голосом.

Уходил он от нее вечером, твою мать! Что, спрашивается, он тут делал?! Какого черта притащился?! Этот его визит… Какую цель преследовал?

Это могло говорить о многом, а могло…

– Вы переспали, Оль?! – Как ему было противно задавать этот вопрос, видит бог – противно, а как было не спросить, если в груди вдруг все заныло и зажгло.

– Это важно?

– Да, черт возьми, это важно! – Он все же не выдержал и заорал на нее. Заорал, сам себя испугавшись. – Это очень важно и для тебя, и… черт возьми, для меня!

– Не нужно так кричать, ночь на дворе, – она недовольно поморщилась. – Или я подумаю, что ты ревнуешь к призракам, Валера. Ладно, это глупость. Мы переспали, если это так важно для тебя. Для меня… Для меня это было важно в тот момент, сейчас нет. Это что-то меняет?

Это многое меняло, черт возьми! Это в корне все меняло! Это могло значить то, что Владик решил по ходу дела перестроиться и кинуть свою растолстевшую супругу. Могло означать, что делал это он с ее молчаливого согласия, но это вряд ли. Соседи, опрошенные им позавчера, подтвердили, что супруги часто ссорились в последнее время. И жена Влада уехала из дома не накануне его смерти, то есть вечером того дня, что предшествовал ночи убийства, а лишь наутро. То есть тем утром, когда Влад был уже мертв. Причем торопилась очень. Чемоданы тащила к машине почти бегом и все оглядывалась по сторонам. Никто бы не обратил внимания на ее отъезд, кабы она не своротила ворота своего гаража, когда выгоняла оттуда машину. А потом уже были и чемоданы, и много домыслов…

Получается, что она сбегала. От кого? Кого боялась? Да никого! Ей некого было бояться. Супруга сама могла из ревности убить мужа. Не сама, конечно, это вряд ли. А нанять киллера…

– Знаешь, я сначала думал, что гостиничного киллера наняла ты. Только погоди возмущаться. Я отдаю свои слова на твой суд, а ты делай выводы. – Валера зло прошагал мимо табуретки, на которой восседала Ольга, с силой опустился на кровать, так что матрац под ним возмущенно хрустнул, и, старательно обегая ее взглядом, продолжил: – У меня так все хорошо уложилось в схему. Киллера нанимаешь ты. А жена Влада – она же растолстела из-за беременности, как раз то, что надо – его опережает. Но потом я понял, что ошибся. Жена Влада к тому моменту еще не была столь толстой, срок еще был не тот. И им совершенно не нужно было тебя опережать. Все, что им было нужно – это его смерть. Остальное – дело времени и технического облапошивания тебя. Они – эти двое – изначально генерировали идею смерти дядюшки. Изначально! Все гладко и хорошо. Дядюшка зачем-то приехал в этот город. Зачем, я пока не знаю. Возможно, для встречи с тобой. Скорее так и было. Больше ему в этом городе делать было нечего. Они все знали. Откуда? Я тоже пока не знаю. Опять версия со слежкой подходит. Могли прослушивать телефон. Запросто могли! Сейчас эти шпионские штучки не редкость.

– Подожди, Валера, а то я сейчас запутаюсь окончательно. – Оля зябко поежилась и потерла ступню о ступню. – Мне можно прилечь или после моих откровений о свидании с бывшим мужем я в опале? Не была бы уверена в обратном, подумала бы, что ты ревнуешь! Так как, я лягу?

Лапин боролся с собой недолго. Играть в Отелло было неумно, учитывая предысторию их теперешних отношений. А с тем, что неприятно ворочается внутри при мысли о том, что Ольгу кто-то мог обнимать до него, он как-нибудь справится. Не дурак же в самом деле он примитивный. Вполне нормальный понимающий мужик, современный и все такое. Ольга – она же, она же необыкновенная. Не желать ее было очень сложно. Хоть ему самому, хоть Владу там какому-нибудь, провались он трижды. При мысли, что Влад уже дважды успел провалиться и не куда-нибудь, а в саму преисподнюю, Лапину сделалось чуть легче.

– Ложись, – буркнул он недовольно и отодвинулся к самой стенке, освобождая ей место. – Только, чур, не приставать.

Ольга устраивалась долго. Сдуру надела на себя нелепую байковую пижаму, будто бы она могла спасти положение. Лапин едва удержался от возмущенного фырканья, но благоразумно сдержался. Пускай надевает, коли приспичило. Он как-нибудь справится с собой. И совсем не станет думать о том, как вольно и неприкаянно гуляет под байковой коротенькой курточкой ее грудь, что ее непременно хочется…

– Валера, – позвала его Ольга, отвлекая, после того, как нарядилась в пижаму и устроилась на кровати, высоко подбив подушку себе под спину. – А что-нибудь пропало из номера убитого?

– Хороший вопрос, Олька! – Он просто с места сорвался, услышав его. Навис над ней и еле-еле удержался от того, чтобы чмокнуть ее в кончик ее великолепного точеного носа. – Очень, очень хороший вопрос! Пропало содержимое кейса и деньги.

– Что было в кейсе, ты, конечно же, не знаешь. Но если он сюда ехал на встречу со мной (о которой я, кстати, ничего не знала и не слышала), то следует предположить, что там были какие-то документы. Там мог находиться страховой полис на мое имя. В его доме после его смерти полис был найден? Нет, по всей видимости. Тогда убийца – предположительно. невысокая толстая женщина – взял его оттуда, не побрезговав попутно и деньгами. Влад с женой, если упустивший бумаги киллер был от них, остались с носом. Главным их козырем в моем, как ты изволил выразиться, облапошивании был как раз этот самый полис. Они бы шантажировали меня, вытягивали нервы, пока я не отдала бы им деньги или щедро не поделилась полученным. А тут остались с носом. Так?

– Ты просто умница, Оль! – От того, как именно она это говорила, по спине у Лапина поползли мурашки, а в глазах сделалось темно. – Не будь я так увлечен тобой, тут же надел бы на тебя наручники!

– Так надень, что это изменит?! Я не была в гостинице, Валера! Тебе придется с этим смириться. – Она скользнула по его потрясенному лицу догадливым взглядом и хмуро изрекла: – Это не я.

– Кто же это мог быть? Никаких предположений на этот счет не имеется, Оля?..

Лапин резко сел и невольно обхватил голову руками. От собственного молниеносного прозрения ему сделалось так мерзко, так противно, что впору было прыгать с подоконника вниз. Была бы надежда, что черная дыра окна сможет поглотить его и выплюнуть затем за тысячу миль отсюда просветленным и очищенным, он бы запросто смог это сделать. Но все дело было в том, что надежды не было.