Ее голос дрогнул.

Кис с трудом удержался, чтобы не обернуться.

– То есть, их было трое? – спросил он спокойно.

– Да… Они меня выволокли из машины, поставили на одеяло, двое держали за руки, а этот, красавчик, который был за рулем, встал передо мной и сказал: «Ты зачем на дискотеку ходишь? Богатых мужиков цеплять?» Я, конечно, ответила «нет». Он ухватился за вырез моей жилеточки – на мне была такая жилеточка с блестками, на шнурках, синяя… Открытая очень, с декольте… Вот он схватился за вырез и говорит: «Значит, ты сиськи напоказ бесплатно выставляешь? Просто так, для народа? А задницу ты обтянула – на мне юбка была в обтяжку – тоже просто так, без задней мысли?» И захохотал, повторяя, что удачный каламбур вышел: «Задница без задней мысли»… Те двое, что держали меня, угодливо подхихикивали… Я ему ответила: «А ты что, борец за нравственность?»

Он снова расхохотался… Представьте себе, даже в этой ситуации я не могла не признать, что он парень обаятельный… Мне все не верилось, что это может плохо кончиться, он совсем не был похож на бандита… «Ну что ты, – сказал он, – зачем мне нравственность? Я борец за справедливость!»

И стал развязывать шнуровку на моей жилеточке.

Я все пыталась потянуть время, поддержать разговор в какой-то надежде, что вдруг мы до чего-нибудь договоримся… «Это как – борец за справедливость?» – спросила я.

Я думала, что моя затея удалась. Потому что он вдруг пустился в речи и даже жилетку мою оставил в покое…

Он говорил что-то такое, из чего следовало, что женщин он ненавидит. Что они мигом западают на его красивую внешность, но так же быстро от него и уходят. Что он талантлив, но женщинам от него нужны только деньги. Что все они – то есть мы, женщины – твари продажные. А все, что продается, можно либо купить, либо экспроприировать. Я еще, помнится, спросила: «Украсть, что ли? Как вещь?» В ответ он просто опрокинул меня на одеяло… И, встав над мной, почти выкрикнул: «Вы все сначала хотите много денег, а потом много секса! Сначала отхватить богатого мужа, а потом завести хороших любовников… И рыбку съесть, и на … сесть! Причем сразу на несколько! Я знаю, о чем вы все, сучки, мечтаете, что вам по ночам снится: групповуха! Вам всегда всего мало – и денег, и …ев!»

Он был первым. Двое других смотрели. Жадно смотрели… Будто в первый раз видели.

Кис откликнулся:

– Возможно, это и было их первое дело.

– Возможно… – вздохнула Оксана. – Только теперь слушайте и ничего не говорите. Я расскажу вам то, что не рассказывала никому и никогда… Не знаю, пригодится ли вам, но вы сказали, что пытаетесь уловить характер… В общем, когда он закончил, у меня пошла кровь. Месячные должны были начаться, это, в принципе, нормально, так бывает. Но они этого не знали. Подумали, наверное, что это что-то серьезное, кровотечение какое-то… Так вот, растерялись они страшно. Как маленькие. Смотрели друг на друга, будто спрашивая, что делать. И этот, красавчик, тоже стоял в столбняке. Но вдруг спохватился, взял себя в руки и как рыкнул на остальных: «Что встали, козлы? А ну, давайте дело делать!» Меня так удивило: «дело»! Они пошли «на дело»! Не для удовольствия, а для «дела» меня насиловали?

– Именно так.

– Почему?

– Красавчик, как вы выразились, объединил вокруг себя маленькую группу, вдохновив их идеей, что они не просто бандиты, и даже вовсе не бандиты, а борцы за «справедливость». Это был момент, когда его авторитет мог рухнуть. Он их привел «на дело», и он отвечал за все. Лидера играл. Поэтому первым справился со своей растерянностью, а может, даже и с жалостью к вам…

– Когда второй расстегнул брюки, красавчик отвернулся. Вроде бы ему и вправду было неловко. Но потом снова повернулся и стал смотреть.

– Будто себя заставил?

– Типа того… Только второй не мог ничего. У него не стояло, презерватив не на что было надевать… Третий кончил так быстро, что я едва успела почувствовать. Красавчик уже полностью пришел в себя и стал над ними издеваться. Они выглядели, как побитые щенки.

– Они, как я понял, были без масок? Вы можете их описать?

– Не забудьте, было темно. Этого, Красавчика, я хорошо запомнила: я его разглядела, еще когда машину остановила. Да и вообще, он был у них главным, я на него больше смотрела. Второй, который не справился с «делом», был небольшого роста, светлый, показался мне совсем молоденьким, прямо пацаном. Третий – длинный и смурной. Волосы темные – и глаза узко посаженные. Но я бы вряд ли кого-то из них узнала, кроме Красавчика.

– Вы даже не представляете себе, Оксана, как важно то, что вы мне рассказали! Я вам очень признателен.

Оксана в ответ неопределенно хмыкнула за спиной у Алексея.

– Потом они меня ограбили – забрали деньги, у меня доллары были, сняли драгоценности и уехали. Бросили меня в лесу… Вам тоже спасибо, – добавила она без всякого перехода.

– За что? – искренне удивился Кис.

– Я не знаю, что было хуже всего в этой истории. Само изнасилование или то, что было потом…

Голос Оксаны завис в воздухе многоточием.

– Простите, о чем речь? – не выдержал Кис и повернулся.

Оксана посмотрела ему в глаза, как показалось Алексею – с упреком.

– До сих пор жалею, – проговорила она, – что обратилась в милицию. Пошла в районный отдел… Видели бы вы их рожи! Как они на меня смотрели, как слушали, как выспрашивали подробности! Как их смаковали… Даже скрыть не смогли. Они, понимаете, не столько сочувствовали мне, сколько насильникам! Или, вернее, завидовали им… Бр-р, какая гадость! Те – понятно, бандиты, с них и спроса нет. Но милиция ведь существует, чтобы меня защищать! Нас всех защищать – от бандитов! А они… Они на той стороне, вот что страшно. Вы… Как это сказать… Вы меня утешили. Что не все такие мерзкие в милиции…

– Я не в милиции, я частный…

– Знаю. Но небось раньше в милиции работали?

– Работал. На Петровке.

Кис хотел было добавить, что не все в милиции такие; что, как везде, там тоже разные люди, что есть отличные ребята… Но передумал. Рожи, о которых говорила Оксана, он тоже знал и видел. Они были реальностью, и абстрактное наличие «отличных ребят» ничего не могло изменить в ее личном опыте.

Он распрощался с Оксаной и направился в сторону проспекта Мира, где жила Александра.

Разговор с Верой и встреча с Оксаной порадовали Алексея: они подтвердили, что Кис на верном пути. Он уже не сомневался в том, что Федя Горик и Артист – одно и то же лицо. И лицо это потихоньку приобретало конкретные черты… Но ему не хватало чего-то, какого-то маленького штриха в портрете Артиста, чтобы окончательно нащупать его нынешнюю среду обитания. Хотелось посоветоваться с Александрой. Но…

Станет ли она с ним разговаривать? А если и станет – то как себя вести? Как будто ничего не произошло? Прийти с повинной? Прийти по делу? С цветами? Без?