В кабинете Японца на Торговой собрались шестеро: сам Японец, его бессменные адъютанты Гарик и Майорчик, новое доверенное лицо Моня Шор, Таня и самый старый вор, человек Тани Хрящ. Перед Мишкой на столе лежала небольшая красочная миниатюра — маленькая картинка, выполненная яркой эмалью, больше похожая на икону, чем на произведение искусства. И все шестеро, не отрывая глаз, смотрели на нее.

То, что там было изображено, в натуральную величину стоило целое состояние. И все это понимали.

— Это императорская священная купель, — Японец продолжал свой рассказ. — Из Казанского собора в Петербурге. Священный сосуд, в котором по традиции крестили всех членов императорской фамилии и их ближайших родственников. Выполнен целиком из червонного золота, а на эмалевых медальонах — видите, по бокам, бриллианты. А крест на днище купели выложен из сапфиров — потому, что сапфиры якобы водные камни, хорошо ладят с водой. — Он обвел цепким взглядом лица присутствующих. Все молча и внимательно слушали его рассказ, не отрывая глаз от картинки, лежащей на столе.

— В общем после шухера, шо да как, — продолжил Японец, откашлявшись, — купель перенесли в Казанский собор, да находилась она там недолго. Лапу на нее наложил кто-то из беляков, не знаю, шо за странствия там были, знаю только одно: за сейчас, в обстановке полной секретности, по железной дороге эту купель везут сюда, в Одессу. Это распоряжение Гришина-Алмазова, который, по слухам, собирается отдать купель Анри Фрейденбергу.

— Взятка? — Хором воскликнули Моня Шор и Хрящ, и с удивлением взглянули друг на друга.

— Взятка, — подтвердил Японец. — Гришин-Алмазов много чего нагадил. Так нагадил, что французы засобирались кишнуть его из губернаторов. Вот он и решил дать взятку Фрейденбергу, чтоб они его не трогали и оставили Одессу на откуп ему. Ничего не попишешь, взятка хорошая. И, за главное, прибудет в самое время. Мне тут кое-что про Фрейденберга этого нашухерили. Так вот: есть правда за то, что по какой-то причине Фрейденберг начал вывозить все свои ценности из Одессы, все то, что тут наворовал.

— Куда? — в этот раз хором спросили Гарик и Моня Шор, задавшие один и тот же вопрос Японцу.

— За границу, — усмехнулся Японец, — куда же еще? Не в Житомир же! Драпать он собирается — и вот тут возникает главный вопрос. Неужто французы будут тикать из Одессы как можно за быстро, да так тайком? В любых делах Фрейденберг без расклада не останется. А ценности он из Одессы вывозит. И взятку Гришина-Алмазова вывезет тоже. Так вот, — Японец обвел всех собравшихся тяжелым взглядом, — надо бы сделать ноги этой купели, пока француз этот не приделал ей хвост.

— Когда она прибудет? — спросил Майорчик.

— За Одессу за два дня. Ночью. В специальном вагоне, который закрасят, как грузовой. Разгружать будет личная охрана Гришина-Алмазова. Есть у него такой цепной пес, Орловым зовут. Вот этот самый Орлов и руководит операцией. Затарят купель в ящик, отвезут французу, и все шито-крыто. Ни одна мышь дырку в корыте не прогрызет. А мы заможем. Мы должны сделать ноги раньше.

— Информация хоть точная? — спросила Таня, которой совершенно не нравилось услышанное.

— Точнее не бывает! — усмехнулся Японец. — Свои люди стукнули. И теперь от вас зависит — будем купель брать?

Адъютанты Японца загудели, Хрящ нахмурился. Таня промолчала.

— Тут такое дело… — Майорчик кашлянул, — там наверняка есть вооруженная охрана. Это ж сколько людей надо, сколько стволов. И людей еще задарма положим, как они палить начнут. Нехорошо выйдет, некошерно, если мы с голым тухесом на пушки полезем.

— Охрану уберем, — кивнул, соглашаясь, Японец. — А шо ты хочешь — за пару миллионов шоб тебе дорожку выстлали? Ты знаешь, сколько стоит эта купель?

— Оно понятно, — Майорчик откашлялся, — но люди… Их нету.

— Вот она даст, — Японец не глядя, кивнул в сторону Тани. — Хрящ поможет молдаванских собрать. Груз прибудет скоро. Если соберемся, можем достойно его встретить. Ножки приделать — и наше вам здрасьте!

Все вновь заговорили одновременно, и в этом гомоне ничего нельзя было разобрать.

— Алмазная, что скажешь? — Японец наконец повернулся к Тане и посмотрел ей в глаза.

— Скажу, что нужно в точности знать план, чтобы не положить лишних людей, — ответила она твердо. — А людей всех дам, но надо знать план.

— Тебе-то план зачем? Ты ж под пули не полезешь! — раздраженно заявил Гарик.

— Я, как и все, участвую в деле, — сказала Таня, пытаясь сохранять твердость. — Но чтобы людьми не рисковать задаром, надо знать план.

— Она права! — Японец легонько стукнул по столу. — Значит, все за? Беремся!

Бандиты были готовы забирать купель хоть сейчас. Ослепленные золотом, они не задумывались о деталях и последствиях, в отличие от Тани, которая предпочитала знать все наперед.

Услышав окончательный ответ, Японец твердым голосом принялся излагать детали уже существующего плана. Расстелив на столе самодельную карту, он закрепил ее двумя стаканами по краям и принялся объяснять.

— Поезд будет обычный. Брать до Одессы никого нельзя — не оберешься в чистом поле тикать людей, не говоря за то, что в этом чистом поле какая зараза только не швендяет, — говорил Японец. — Вот здесь отряды Григорьева. У них за Одессу до сих пор слюнки текут. Значит, подъезды к городу отпадают — шибко быстро простреливаются. Сейчас все шустрые очень за пули возьмутся. Но есть одно место — вот оно, на карте выделено крестиком, где улица Слободки пересекается с железнодорожным полотном. Настоящая жилая улица, там локомотив всегда замедляет ход потому, что путь перегораживают тачанки там всякие, телеги, подводы. Значит, именно в этом месте надо брать.

— Как брать? — и тут все заговорили одновременно, только одна Таня сказала то, что диссонансом прозвучало в общем хоре:

— Надо остановить локомотив. — И хоть тихо она это произнесла, все услышали.

— Легко сказать! — фыркнул Гарик. — А как это сделать?

— Подводы, к примеру, — прищурился Японец, — колею железнодорожную может преградить несколько крестьянских подвод и стать на путях.

— Подумаешь, подводы! — снова фыркнул Гарик, — да за подводы выйдет охранка — солдаты там, швицеры ихние переодетые, да сдвинет в сторону — и всего делов. А фордабычится кто за будет, тут же стволами зарешетят в капустный порошок.

— Он прав, — кивнул Майорчик. — Охрана быстро сдвинет подводы в сторону. И всего делов. Никто и рыпнуться не успеет за этих подвод.

— Оно-то так, — деловито кивнул Японец, — а если в подводах несподиванка будет, шо все солдаты зенки повылупливают да зарастеряются. Тогда как? — Все замолчали.

Японец посмотрел на Таню, она перехватила его взгляд и все поняла. Прекрасно поняла, зачем находится здесь (хотя до этого момента все ей казалось весьма сомнительным и подозрительным). Она даже испугалась тому, как быстро и точно прочитала мысли Японца. И усмехнулась самой себе.