— Миссис Грегори, почта!

Когда мальчик подал ей конверт авиапочты, Анна узнала почерк своей старинной подруги Джанет Уайт, теперь — Джанет Хиндли. Письма Джанет всегда были полны новостей лондонской жизни, но и Анна старалась, чтобы ее собственные письма были не менее интересными, и сейчас, неторопливо идя по дорожке назад к дому, она начала мысленно сочинять ответ. Можно будет описать прием с игрой в китайское домино, который устроила миссис Паркер в кафе «Синяя птица». Еще она напишет, как ей не терпится услышать солистов хора Сикстинской капеллы, которые будут выступать в отеле Леннона на следующей неделе, и поделится новостью о том, что на пересечении Куин-стрит и Эдвард-стрит будет воздвигнут еще один небоскреб — об этом ей сообщила сегодня утром Мэй Тримбл, чей муж работает по строительной части. «Похоже на то, что скоро мы станем вторым Нью-Йорком!» — напишет она.

Когда Анна вошла в холл, из задних комнат показалась Глэдис, вытирая руки о передник.

— Миссис Грегори, я натерла стол.

— Хорошо, Глэдис. Где Кирилл? — спросила Анна, будто сама не знала.

Глэдис беспокойно потопталась на месте.

— В саду.

Вечно Кирилл норовит скрыться в саду. Но скоро этому придет конец — в следующем году он приступает к работе. Дисциплина банка — это как раз то, что ему нужно.

— До этого он упражнялся на пианино, миссис Грегори, — продолжала Глэдис. — Играл такую красивую мелодию — только грустную. Мне начинать готовить чай?

Анна подавила раздражение.

— Ужин, Глэдис. Не чай, а ужин. Да, можешь начинать.

Пройдя в гостиную, Анна вскрыла ножом из слоновой кости письмо от Джанет и развернула папиросную бумагу. Когда она начала читать, ее лицо запылало. За прошедшие годы она получила от подруги десятки писем, но ни одно из них не начиналось вот так: «Моя дорогая Анна, даже не знаю, как начать. Случилось нечто необыкновенное — я встретила кое-кого, и это было как гром среди ясного неба. Я только тем и озабочена, как защитить тебя и мальчика. Очень надеюсь, ты решишь, что я поступила правильно…»

— Миссис Грегори!

— Сколько раз тебе говорить, что надо стучаться? — Письмо дрожало у нее в руках.

— Пожалуйста, миссис Грегори, мне нужно показать вам кое-что, это важно.

Делать было нечего — пришлось пойти в холл. Глэдис театрально воздела руку к потолку, где темнело странной формы пятно.

— Потолок, миссис Грегори.

— Вижу. Опята крыша протекает. — Ее чинили всего лишь месяц назад, и вот опять!

Однако Глэдис покачала головой:

— Сомневаюсь я, что это от дождевой воды, мэм — слишком уж темное.

Анна вздохнула:

— Если это не дождь, тогда что же?

— На прошлой неделе я слышала, как там кто-то шебуршит. — Лицо несносной девчонки расплылось в довольной ухмылке. — Это кровь, миссис Грегори, как пить дать! Похоже, на чердаке завелась змея, и она полакомилась тем опоссумом, который в последнее время никому не давал спать.

Разглядывая пятно на потолке, Анна ясно различала в нем контуры женского лица, и она знала, что эта женщина — не кто иная, как Нина Карсавина, русская ведьма, которая погубила Ричарда и из-за которой Анне пришлось покинуть родину, прожить шесть лет в Порт-Дугласе, а теперь — созерцать этот ужас на потолке.

Сидя на скамейке под магнолией в саду за домом, Кирилл услышал шум, поднявшийся в доме, и догадался, что все дело в змее. Он знал о змее уже почти месяц: по ночам, лежа в постели, он слушал, как она шуршит по стропилам. Ему нравился этот звук, но он понимал, что когда явится садовник Фред, тетя Анна велит ему поймать и убить змею. Кирилл не знал, как Фред поймает ее, зато хорошо знал, как он ее убьет: он уже видел, как садовник убил черную с красным брюхом змею, прятавшуюся в куче листьев. Фред позвал Норма, который подстригал лужайку в соседском саду; Норм придавил змею тыльной стороной граблей, а Фред отрубил ей голову лопатой.

— Вот. — Он показал змею Кириллу. — Дай ее аборигену, и он слопает ее за милую душу. Да еще спасибо тебе скажет за угощение.

— Это точно. — Норм задвинул ногой окровавленную голову на лопату и подмигнул. — Отличная закуска к джину.

Оба рассмеялись, но Кирилл сознавал свое превосходство над обоими — он знал об аборигенах намного больше них. Он знал, что старому Бобу не потребовался бы помощник, чтобы убить змею. И лопата бы ему тоже не понадобилась — он бы просто поднял змею голыми руками за хвост и молниеносным движением переломил бы ей хребет.

При мысли о старом Бобе на душе у Кирилла посветлело, но в следующий миг будто упала черная завеса и затмила счастье. Больше девяти лет прошло с того дня, как погиб дядя Джереми и они покинули Порт-Дуглас. С тех пор он никогда больше не видел старого Боба. «Он, можно считать, убил твоего дядю, — утверждала тетя Анна. — Он привел его на реку, зная, что она кишит крокодилами».

Кирилл часто слышал, как старый Боб предостерегает дядю Джереми: мол, подходить слишком близко к воде опасно. Но тетя Анна заявила, что Боб все равно обманул дядю, ведь черным нельзя верить. При мысли о том, как умер дядя Джереми, как крокодил схватил его своими жуткими челюстями, утащил под воду и держал там, пока он не захлебнулся, Кирилл почувствовал, что ему не хватает воздуха.

Он отогнал прочь ужасную картину и стал вместо этого думать о Милли, Дейзи и Пруденс — девушках-туземках, которые нянчили его в Порт-Дугласе. Днем они шли гуськом к ручью и ловили сетями раков и черепах, а потом несли их на кухню в ведре. Служанки рассказывали ему сказки; они учились в миссии, поэтому часто это были рассказы о жизни Иисуса, которые он уже слышал в воскресной школе от тети Анны. Но были и другие, запретные, поистине увлекательные сказки, которые девушки слышали от своих родителей до того, как их взяли в миссию. Тайком, шепотом, они рассказывали Кириллу о высокой горе Манджал-Димби и о добром духе Кубирри, который явился к людям в облике человека со светлым, сияющим телом и научил их, как распознать ядовитые растения и как сделать их съедобными. Кирилл обожал эти сказки и вечно просил: еще, еще! — а девушки смеялись, радуясь тому, что ребенок становится одним из них. «Ты хороший мальчик, Кирилл. Ты — такой, как мы!»

Иногда дядя Джереми ходил к ручью вместе с ними, неся Кирилла на плечах. Девушки застенчиво показывали на разные травы и говорили, как они называются. Кирилл до сих пор помнил чудные названия: «бикарракул», «йибуй», «вуймбариджи», «джилнган», «джун-джун»… Дядя Джереми спрашивал у девушек, для чего какие травы пригодны, и они объясняли, что одна хорошо помогает от зубной боли, другая заживляет раны… Некоторые травы были ядовиты, но становились съедобными, если изгнать из них яд. Их матери знали, как это сделать, но сами девушки уже не умели этого, потому что их слишком рано забрали из дома в миссию. Самый большой страх внушало жалящее дерево — «мили». «Очень плохой дерево, — хмурились чернокожие девушки. — Держись от него подальше, Кирилл!»