Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну спасибо, – сказал Кларк, слегка шатнувшись: Берти рванулся за белкой.
– А это Руфус, – указала я на метиса терьера, который грыз свою лапу. – Это Джаспер, Пиппа и Венделл.
– А где Ровер и Спот?
– У них прогулка позже, – сказала я, и Кларк рассмеялся.
Он наклонился поцеловать меня, и я ответила ему, надеясь, что собаки еще минутку посидят спокойно.
Три недели спустя я наконец начала привыкать к своей новой работе по выгулу собак. Теперь на заднем сиденье моей машины лежали полотенца, и в ней было полно собачьих угощений, воды и складных мисок. Я видела разницу между тем, когда собака увлеченно что-то обнюхивает и когда замирает и пристально смотрит на белку. У меня появились любимые пластиковые пакеты: оранжевые, биоразлагаемые, из магазина «В поисках утраченного гав-чега», название которого сводило Бри с ума. А когда я рассказала ей про другой магазин тех же владельцев, «Храм гульбы», она чуть сознание не потеряла. Самой покладистой собакой оказалась Вафля, породы питбуль, а самой злобной – бишон Трикси, выглядящая совершенно безобидным белым комочком, но только на первый взгляд. Она была альфой, способной одним рычанием подчинить собак больше себя. Я узнала, что крупные собаки обычно с легкостью привыкают к новым правилам, а вот маленькие – самые упрямые.
Я на собственной шкуре прочувствовала, каково это, когда ведешь одновременно шесть собак, а дорогу перебегает кошка. Знала, что Ллойд всегда хочет понюхать цветы, но если разрешить Леону сделать то же самое, он до конца прогулки будет чихать. У Берти, похоже, нет чувства времени: если он однажды увидит на дереве белку, то будет прибегать к этому дереву каждый день, словно белка все это время сидит там и ждет его. «Берт думает о вечности» – так сформулировал это Кларк. Но самое удивительное – мне все это нравилось. И еще я испытывала чувство удовлетворения, когда я развозила усталых, но довольных собак по домам после прогулки: одну – на переднем сиденье и остальных – на заднем… Осознание того, что я действительно принесла пользу, приносило удовольствие. Раньше во время летних программ и стажировок я себя так не чувствовала.
– Напомни, на чем мы остановились, – попросил Кларк, когда мы оторвались друг от друга.
Он жестом показал дать ему еще один поводок, и, чуть поразмыслив, я отдала ему Руфуса: они с Берти неплохо ладили.
Наша история про Марджори и Карла продолжала развиваться, и в ней уже случилось несколько неожиданных сюжетных поворотов. Тот факт, что изначально Марджори собиралась убить Карла, мы оба молчаливо предали забвению. Теперь я все время пыталась наделить бандитов с большой дороги, постоянно встречавшихся героям, признаками какой-нибудь болезни, которую Марджори потом должна была диагностировать. Но Кларк этому противился.
Кларк взялся за сегодняшний эпизод, когда мы забирали Пиппу, но у меня довольно быстро появились возражения по поводу развития сюжета.
– Я же говорила, что Марджори ни за что не сможет этого сделать, – напомнила я.
– А, точно. Но, вообще, знаешь, думаю, что сможет. Это хорошо ложится в историю.
– Брр, – возразила я. – Ничего подобного. Она не собирается перед всей таверной признаваться в своих чувствах к Карлу.
Я поняла, что Венделл сейчас запутается поводками с Пиппой, и взяла его поводок в другую руку.
– Почему нет? Мне кажется, что это важно.
– А зачем ей сообщать об этом всей таверне? Разве недостаточно того, что Карл знает?
– А разве он знает? – Кларк приподнял бровь. – Ты правда думаешь, что это считается, если никто, кроме нее, не слышал?
– Конечно, – тут же сказала я. – Даже больше.
Кларк потряс головой, а потом несколько шагов пробежал вслед за Руфусом и Берти, которые рванулись за одной и той же белкой, мчавшейся по стволу дерева.
– А почему тогда, как ты думаешь, на свадьбах всегда так много гостей?
– Ради подарков.
– Может быть. Но, думаю, дело не в этом. Наверное, что-то есть в том, чтобы сказать об этом в присутствии множества людей. Словно слова значат больше, когда ты произносишь их вслух там, где все тебя слышат.
– Ну ладно, – сдалась я. Я уже замечала ситуации, когда он ни за что не отступится, а мне хотелось узнать, что будет дальше. – Марджори признается в присутствии всех случайных посетителей таверны в тот вечер.
Я посмотрела на него, размышляя, не могу ли теперь взамен тоже потребовать от него уступки.
– А как насчет моей идеи про то, как Марджори открывает пенициллин?
– Я же говорил, в этом мире нет пенициллина.
– Да, но плесень-то есть? Может быть, Марджори просто умнее всех остальных.
Кларк улыбнулся:
– Хороший аргумент.
Он наклонился, притянул меня к себе и поцеловал, пока собаки заливались лаем, безнадежно запутывая все поводки.
– У тебя все нормально? – спросила я, глядя на отца, сидевшего напротив меня и озадаченно глядящего в свою тарелку.
– Может быть, – ответил он после небольшого раздумья, взял палочку и потыкал ею суши. – Хотя понятия не имею, что это такое.
Я покачала головой и обмакнула в соевый соус овощной ролл в кляре.
– Ну, тут уж я не могу помочь.
Я закончила выгуливать собак и попрощалась с Кларком, который, похоже, чересчур серьезно отнесся к сегодняшнему вечеру и потому отправился в магазин закупать еду и два вида соуса для чипсов. Тут я получила сообщение от отца с вопросом, не хочу ли поужинать. До вечеринки у Кларка оставалось достаточно времени, и я с удивлением отметила для себя, что, вообще-то, совсем не против нее. Теперь, когда домашний арест закончился, действовал только план «ужин дважды в неделю». Конечно, когда я сидела дома, мы тоже ужинали вместе, но в более неформальной обстановке: отец ел в кабинете перед экраном, смотря очередной баскетбольный матч из восьмидесятых, а я периодически к нему присоединялась, искала в интернете описание матча и потом раздражала его, предсказывая, что будет дальше, и притворяясь, что просто угадываю. Или мы ели в кухне: я – с учебником по органической химии (хотела заранее подготовиться к учебному году), он – с газетой или документальной либо научной книгой, которые постоянно читал, – что-нибудь про историю соли или изобретение шин. Мы ели молча, но умиротворенно и говорили что-то, только если действительно было что сказать.
Но его сегодняшнее предложение пойти в суши-бар мне показалось хорошей идеей. Во всяком случае, до того момента, когда ему принесли еду.
– Зачем ты это вообще заказал? – спросила я, когда официантка принесла еще две тарелки, поставила их по бокам от него и с недовольным лицом посмотрела на нетронутые роллы, словно намекая, что он недостаточно быстро поглощает еду.
Я заказала то, что всегда заказываю в суши-барах, куда нет смысла ходить, если не любишь рыбу, но отец заказал блюдо под названием «Шеф-повару виднее», что означало – он вообще ничего не выбирает, ему просто приносят какие-то блюда, которые он должен есть. По моему мнению, нет ничего хуже.