– Но я же летатель! – ответила она. – Это моя работа. Долг, неразрывно связанный с обладанием крыльями.

– Вот как… – Эван встал и начал собирать пустые тарелки. – Откровенно говоря, я бы не сумел принять такого взгляда на вещи. Но ведь я бескрылый, и мне не суждено унаследовать крылья.

– Как и мы… – начала Марис, но Эван уже вышел из комнаты. Она почувствовала раздражение, однако С’Релла возобновила разговор, и вскоре Марис забыла о причине своего недовольства.

* * *

Наконец настал срок снять лубки. Сначала с ног, но Эван обещал, что и с рукой ждать осталось недолго.

Увидев свои ноги, Марис заплакала – худые, бескровные… Эван принялся слегка их массировать, умело разминая давно не работавшие мышцы, затем омыл теплым настоем, благоухающим травами. Марис вздохнула от удовольствия и расслабилась.

Наконец Эван встал и взял тазик с настоем и полотенце. Марис изнывала от нетерпения.

– А ходить можно? – спросила она.

Эван с улыбкой взглянул на нее:

– А ты сумеешь?

Она с радостью приняла этот вызов, села и спустила ноги с кровати. С’Релла хотела ее поддержать, но Марис мотнула головой, прося подругу отойти. И встала на ноги. Сама!

Только что-то было не так. Она почувствовала сильное головокружение, тошноту. Марис молчала, но лицо выдало ее.

Эван и С’Релла бросились к ней.

– Что с тобой? – спросил Эван.

– Я… наверно, слишком резко встала…

Ее прошиб пот. Она боялась шевельнуться, боялась потерять равновесие и упасть.

– Не напрягайся, – сказал Эван. – Торопиться некуда.

Его ласковый голос приносил утешение. Он взял ее за здоровую руку, а С’Релла поддержала слева. Марис не решилась отказаться от их помощи.

– Один шаг – и передохни, – сказал Эван.

Опираясь на своих друзей, Марис сделала несколько шагов. Ее все еще подташнивало, голова кружилась, но она торжествовала. Ноги снова двигались!

– А теперь я могу пройтись одна?

– Конечно.

Марис сделала шаг, потом второй. Ее переполняла радость. Так легко! Ноги ее совсем такие же, как прежде! Стараясь не обращать внимания на ком в горле, она сделала третий шаг, и комната легла набок.

Марис замахала руками, зашаталась, стараясь сохранить равновесие на вздыбившемся полу, и тут ее снова подхватил Эван.

– Нет! – закричала она. – Я могу сама…

Он продолжал ее поддерживать.

– Отпусти меня, пожалуйста! – Марис провела дрожащими пальцами по лицу и осмотрелась: комната неподвижна, пол сохранял привычную горизонтальность, ее ноги твердо стояли на нем. Она глубоко вздохнула и снова шагнула.

Внезапно пол выскользнул из-под ног, и она упала бы, но Эван снова оказался рядом.

– С’Релла, дай тазик!

– Ничего… Я могу ходить… Пусти… – Но голос ее прервался, потому что ее стошнило. К счастью, С’Релла успела вовремя.

Все еще пошатываясь, но чувствуя себя немного лучше, Марис с помощью Эвана добрела до кровати.

– В чем дело? – спросила она.

Он встревоженно покачал головой:

– Наверно, еще слишком рано. – Потом торопливо добавил: – Мне надо навестить больного ребенка. Я вернусь через час. Не вздумай вставать до моего возвращения.

* * *

Когда Эван снял лубки с ее руки, Марис была вне себя от радости: рука срослась правильно, хорошо двигалась. Конечно, понадобятся долгие тренировки, чтобы укрепить мышцы, прежде чем она сможет летать, но мысль о предстоящих часах нелегких упражнений после безделья, длившегося целую вечность, только веселила ее.

С’Релла сообщила, что должна улететь – Правитель Тайоса прислал гонца.

– Ему надо передать срочное послание на Северный Аррен, – объяснила она Марис и Эвану, брезгливо морщась. – А его летатели отправлены с другими поручениями. Но мне уже все равно пришло время возвращаться на Велет.

Они сидели за круглым деревянным столом на кухне, пили чай и ели бутерброды. Прощальный завтрак. Марис потянулась через стол и взяла С’Реллу за руку.

– Мне будет тебя не хватать, – сказала она. – Я так рада, что ты прилетела ко мне.

– Постараюсь вернуться при первой возможности, – ответила С’Релла. – Но, боюсь, мне не дадут передохнуть. Я расскажу твоим друзьям, что ты опять здорова, пусть они не тревожатся.

– Марис еще не совсем здорова, – тихо обронил Эван.

– Это просто дело времени, – бодро возразила Марис. – Я, наверно, уже начну летать, когда сообщение С’Реллы достигнет всех летателей. – Она не могла понять, почему Эван так мрачен. А ей-то казалось, что, освободив ее руку от лубка, он разделит ее радость. – Возможно, мы встретимся в небе, прежде чем ты успеешь вернуться сюда!

Эван посмотрел на С’Реллу и предложил:

– Я провожу тебя до дороги.

– Не утруждайся. – Она улыбнулась. – Я не заблужусь.

– Но мне хочется тебя проводить.

Марис насторожила его настойчивость.

– Скажи здесь, – попросила она тихо. – Что бы это ни было, я должна знать.

– Я не лгал тебе, Марис. – Он тяжело вздохнул, его плечи поникли, и Марис внезапно увидела, что он совсем старик.

Эван откинулся на спинку стула, продолжая смотреть прямо ей в глаза.

– Ты не думала о том, почему у тебя кружится голова, когда ты встаешь, садишься или слишком резко поворачиваешься?

– Я еще слаба. Мне нужно соблюдать осторожность. Вот и все! – Марис словно оправдывалась. – О переломах я уже забыла.

– Да-да! О твоих конечностях можно уже не беспокоиться, но есть еще что-то, что невозможно вправить, и само оно не заживает! Что-то повреждено в твоем мозгу, и это сказывается на координации движений, способности оценивать расстояние, а то и на зрении. Что именно, я точно сказать не могу – я ведь знаю так мало! Да и никто толком, наверно, не разбирается…

– Никакого мозгового повреждения у меня нет, – настойчиво перебила Марис. – Сначала меня тошнило, я слишком ослабела, но теперь мне гораздо лучше. Я могу ходить – ты ведь не будешь спорить? И снова смогу летать.

– Ты постепенно приспосабливаешься, вырабатываешь навыки, – согласился Эван. – Но чувство равновесия у тебя нарушено. Для жизни на земле это скорее всего сгодится. Но в воздухе… Возможно, ты утратила способность, необходимую для полетов. А без нее, я уверен, ты летать не сможешь.

– Что ты знаешь о полетах? Как можешь ты судить о том, в чем я нуждаюсь в воздухе? – Голос у нее был холодным и твердым как лед.

– Марис! – прошептала С’Релла и хотела взять подругу за руку, но та вырвалась.