Бегунец поник, сказал чуть слышно:

- Позади знакомые, деревня, родной дом.

- Что тебе до них? - Зубило раздраженно дернул плечом. - Не надоело на одни и те же рожи смотреть? Да и дела в деревне нет. Только в грядках копаться, да в свободное время в корчме торчать.

- А кузня? - напомнил Бегунец осторожно. - В деревне нужен кузнец.

Зубил помолчал, сказал сердито:

- В кузне без нас найдется кому работать. Хотя, может еще и не хватились, успеешь, если быстро пойдешь.

- А ты? - Бегунец оторопело уставился на товарища. - Ты не пойдешь?

- А что там делать вдвоем? - спросил Зубило с вызовом. - Задницами толкаться? В деревне и на одного работы толком нет, не то что... - Он вздохнул, добавил с тоской: - Да и не работа это - баловство. После того, что здесь довелось делать, с тоски помрешь от такой работы, или хмелем зальешься.

Бегунец улыбнулся. Зола, сам того не замечая, старательно копирует интонации и жесты мастера, повторяет слова, хотя, укажи ему на это, наверняка разозлится, кинется в спор, а то и драться полезет.

Мимо прошагали десяток строителей, за ними еще пяток. Ни улыбки, ни веселого слова, лишь безграничная усталость на почерневших от въевшейся пыли лицах. Бегунец с удивлением проводил пещерников взглядом, посмотрел на товарища, но тот, занятый мыслями, не обратил на работяг внимания.

По мере приближению к котловану, попались еще несколько групп, где-то рабочие лежали без движения, застыв в самых невозможных позах, словно, не успев толком присесть, или прилечь, провалились в глубокий сон. Где-то вяло ворочали ложками, вычерпывая из мисок жиденькую похлебку. И сколько Бегунец ни всматривался, не увидел радости, сколько ни вслушивался, не уловил шуток и смеха. Он поделился наблюдением с товарищем, но, занятый мыслями, тот не поддержал беседу, и Бегунец лишь вздохнул, продолжил шагать, хмурясь и кусая губы.

Раздавшийся неподалеку раскатистый смех заставил вздрогнуть, отвлек от мрачных мыслей. Зубило сказал с усмешкой:

- Кто-то искал веселья? Пожалуйста! Считай, что нашел.

Бегунец покачал головой, сказал с укоризной:

- Так это ж мастер.

- А чем тебе мастер не угодил? - поинтересовался Зубило с издевкой.

- Это его обычное состояние. Я не могу представить, что должно случиться, чтобы мастер перестал радоваться, - ответил Бегунец с досадой.

Зубило фыркнул:

- А вот я очень даже могу. Попробуй, скажи ему, что заказчик не принял работу... А лучше, что отказывается платить! Узнаешь много нового.

- Но ведь это неправда. - Бегунец взглянул с укоризной.

- Какая разница? - Зубило пожал плечами. - Ты же хотел увидеть мастера без улыбки. Так увидишь. И услышишь тоже.

Шестерня что-то бурно обсуждал с инженером, то и дело похлопывая собеседника по плечу. Тот морщился, кривился, опасливо поглядывал по сторонам и явно вздохнул с облегчением, едва беседа закончилась. Глядя, как поспешно инженер удаляется, Зубило произнес задумчиво:

- Хотя, возможно, я поторопился. Согнать улыбку с губ мастера не такая уж простая задача.

Заметив помощников, Шестерня приблизился, произнес с подъемом:

- Дела идут неплохо. Объект сдан, оплата получена... - перехватив восхищенный взгляд Бегунца, добавил с запинкой: - ну, почти.

- Что почти? - Зубило вопросительно поднял бровь. - Почти сдан или почти получена?

Шестерня взъерошил бороду, сказал в раздумье:

- Ключевые узлы я им показал, по территории провел. Недочетов, правда, хватает, однако, все мелкие и не особо существенные. Если до ума доводить - неспешной работы еще седьмицы на две, а то и больше. Но, и без того в сроки не уложились, так что... - Он махнул рукой.

- А с оплатой? - полюбопытствовал Бегунец. - Отдали?

- Большую часть. - Шестерня приподнял рубаху, похлопал по закрепленному на поясе увесистому мешочку. - Остальное после испытания.

- Испытания чего? - Глаза Бегунца загорелись восторгом.

- Испытания объекта, - ответил Шестерня насмешливо. - Или вы думали, все это просто так, от избытка времени и сил делалось?

Зубило окинул взглядом котлован, сказал задумчиво:

- Странно все это. Что тут вообще можно испытывать, в этой яме?

- Как начнут - поглядим, - бросил Шестерня отстраненно. - Если будет на что.

От удивления у Бегунца отвисла челюсть, он прошептал пораженно:

- Ты не знаешь? Но ведь ты... инженер!

- Помощник инженера, - поправил Шестерня. - По крайней мере, формально. Так-то, скорее, наоборот.

- Тем более! - воскликнул Бегунец с нажимом. - Кто как не ты должен знать?

Шестерня помрачнел, сказал с необычной серьезностью:

- Я действительно не знаю, для чего это все. Догадки не в счет. Но... сдается мне, лучше бы нам эти испытания не видеть вовсе.

Парни невольно подались вперед, впились взглядами в лицо мастера, ожидая продолжения, но Шестерня молчал, задумчиво всматриваясь в огни на дне котлована. Привлечения внимание, Бегунец кашлянул, поинтересовался:

- Строители тоже так считают? - Заметив озадаченный взгляд мастера, пояснил: - Работа закончена, однако никто не весел. Я специально смотрел, но... не увидел даже тени радости.

- С чего бы им радоваться? - Шестерня взглянул хмуро. - Они здесь не по собственной воле.

- Но ведь конец работы... - пролепетал Бегунец чуть слышно, - дорога домой.

- Невольных не для того набирают, чтобы по домам отпускать, - отрезал Шестерня жестко.

- Им никак не помочь? - потемнев лицом, произнес Зубило глухо.

- Помочь им? - Шестерня ухмыльнулся. - Я бы предпочел сперва позаботился о себе.

- Но, разве мы не вольны уйти в любое время? - Зубило оторопел.

- Попробуем? - Шестерня подмигнул. - Вдруг получится.

Словно в подтверждение слов мастера глухо зазвенело. Мимо, едва не задев плечами, прошли четверо закованных в доспехи подземников. От фигур воинов повеяло такой угрозой, что Зубило сглотнул, а Бегунец невольно отшатнулся. Только Шестерня не двинулся с места, хотя ближний, самый рослый воин, явно намеревался задеть плечом, и передумал лишь в последнее мгновенье, разминувшись с пещерником едва не на волосок.

Глядя в закаменевшее лицо мастера, Бегунец ощутил, как по спине разбегаются крупные мурашки. Увлеченный работой, он не задумывался, насколько шатким все это время оставалось их положение. Ошейники строителей, тусклый блеск оружия стражей, и даже мрачная, давящая атмосфера надрывного, на пределе сил, труда растворялись, таяли, скрываясь за разнообразием и новизной навалившейся работы.

Но работа закончилась, усталость отступила, обнажив неприглядную действительность. Перед внутренним взором пронеслись тусклые взоры