Когда на небе появляются первые хрустальные звезды, мы проходим мимо гнезд из мха и журчащего пруда к другой поляне на краю леса, недалеко от места, где земля встречается с морем. Элос следует за великанами по вдоль луга, поддерживая любой разговор, который они начинают, но я сажусь на траву. Уэслин присоединяется ко мне.

Ночи становятся прохладнее, и дрожь пробегает по мне, когда я скрещиваю ноги и кладу на них руки. Некоторое время никто из нас ничего не говорит. В какой-то момент я ловлю взгляд брата, но он быстро отводит глаза, оживленно болтая с самым маленьким великаном. Странный.

– Я все еще не понимаю, – бормочет Уэслин, первым нарушая тишину. – Почему туман не привел нас сюда в первый раз?

– Может быть, помощь этим людям была важнее. – Мои мысли отступают, когда в голове всплывают образы окровавленного кэгара и его испуганные глаза. – Даже если они этого не заслуживали.

– Важнее для кого? Туман? – он тихо фыркает, не веря своим ушам. – Было бы проще, если бы он просто соизволил впустить нас с первой попытки.

Скрестив ноги, он рвет разбросанные травинки, затем отбрасывает их вдаль и откидывается на руки. Несколько прядей волос упали ему на лицо.

– Ты боишься за своего брата, – наконец отвечаю я. Он отворачивает голову. – Это облегчает устранение вины. Но вы не можете винить туман за то, что он делает то, что хочет. У него нет сознания, как у вас или у меня, он не чувствует сопереживания и не принимает чью-либо сторону.

Я слежу за движением великанов по поляне, когда они освобождают огромные виноградные лозы от ветвей, улыбаясь, когда Элос несколько раз дергает одну из них, только чтобы она упала ему на лицо.

– Вы не можете приписывать намерение магии. Я же сказала тебе, это ни хорошо и ни плохо. Это не соответствует человеческим ярлыкам, не может быть помещено в коробку больше, чем ты или я.

Уэслин некоторое время не отвечает. Однако я узнаю, что его молчание не всегда для того, чтобы отключиться, а для того, чтобы подумать. Поэтому, пока я жду, я запрокидываю голову к небу и вдыхаю его. Темнота кажется знакомой и незнакомой одновременно.

– И ты чувствуешь, что тебя посадили в коробку? – интересуется он наконец.

Это не та часть моей маленькой речи, которую я ожидала, что он поймет, но я все равно киваю.

– Конечно.

– Предсказание.

Я прижимаю колени к груди, снова изучая небо.

– Не только это.

Последовавшая за этим тишина кажется слегка выжидательной, что вызывает нервное напряжение. Хотя я и раньше обвиняла его в том, что он закрылся от меня, я все еще ловлю себя на том, что умоляю принца не настаивать на этом. Не сейчас, когда я чувствую, что наконец-то могу расслабиться и когда тот день на берегу реки кажется таким далеким.

– Ты любишь звезды, – говорит он вместо этого, и я чувствую укол благодарности.

– Мне нравится темнота, – говорю я ему, разглаживая подол своего платья. И действительно, я не смотрю на звезды. А смотрю на бархатно-мягкую ночь между ними, ее тепло – эта бесконечная пустота цветов, сложности и глубины. Она не такая яркая, но для меня она прекрасна.

– Раньше я этого боялся, – признается он, слегка улыбаясь, когда я поднимаю брови. – Вероятно, потенциальный будущий король не должен этого признавать.

Лучше бы он не упоминал о короле. Это увеличивает расстояние между нами.

– Хотя я сомневаюсь, что когда-нибудь увижу трон, – размышляет он, словно читая мои мысли. – Только не с Вайолет, следующей в очереди.

Похоже, он не сожалеет об этом.

– Тебя это беспокоит? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Мне не нужно быть королем, чтобы что-то изменить. Кроме того, – он поднимает бровь, – было бы трудно убить мою сестру. Она слишком умна.

Мои глаза подозрительно сужаются. Он действительно пошутил?

– Наверное, ты сможешь поступить в университет, когда она станет королевой.

Кажется, он удивлен этим предложением.

– Я должен тренироваться как офицер. Это не изменится, даже если это сделает государь.

– И это должно быть навсегда? А как насчет того, чего ты хочешь?

Уэслин изучает меня спокойно, почти с сочувствием.

– Я хочу исполнить свой долг. Я не завидую своему титулу или той ответственности, которую он налагает, Рора. Я не мой брат, – он слегка качает головой, отмечая движение гигантов по периметру. – Я просто выбрал бы другую роль, вот и все.

Пытаюсь вести себя нормально, как будто энергия надежды внезапно не побежала по моим венам, но это трудно. Это первый раз, когда он произносит мое имя за четыре года.

«У тебя есть все, – я бы ответила еще две недели назад. – Жизнь без необоснованных суждений и семья, которая любит тебя». Я бы не сказала, что ты застрял. Но я помню, что он сказал о том, чтобы пощадить Финли, оценить будущее и изменить свою жизнь ради кого-то другого, и я думаю, что замок все еще может быть коробкой, какими бы бархатными ни были его стены.

– Ну, – говорю я, чувствуя себя ободренной тем, что он назвал меня по имени, – что бы ты изучал, если бы мог пойти?

Он немного выпрямляется, увлекаясь этой темой.

– Историю, – отвечает он, как будто это слово росло внутри него. – Науки. И… – он замолкает, выглядя почти застенчивым. – Ты будешь смеяться.

– С чего бы мне смеяться?

Уэслин некоторое время не отвечает, просто бросает травинки вдаль. Внезапно он стал гораздо больше походить на мальчика на лошади, чем на мрачного принца-солдата.

– Архитектуру, – бормочет он. – Я думаю, что мы могли бы многое сделать для улучшения инфраструктуры городов. И фермерские городки тоже. Если бы мы могли просто… ты сказала, что не будешь смеяться! – протестует он, но теперь он тоже улыбается, счастье заразительно в этом мирном месте.

– Я не собираюсь, – серьезно говорю ему, хотя не могу сдержать нелепую ухмылку, появившуюся на моем лице. – Думаю, что это умно. Это тебе идет.

И это так и есть. Руководил сетями планирования и строительными проектами, уточнял мелкие тонкости королевства, в то время как корона занималась более широкой картиной – всеми теми людьми в Гроуввуде, которых он знал по имени. Я это вижу.

Уэслин благодарно кивает и отводит взгляд, тень улыбки все еще играет на его губах.

Я ненавижу то, что смотрю на его губы.

Порыв ветра проносится по поляне, и я крепче обхватываю ноги, спасаясь от холода. Напротив, Элос, кажется, наклоняется к нему, растопырив пальцы и позволяя воздуху кружиться вокруг них. Все, что угодно, лишь бы удержать его в настоящем, я уверена. Я с облегчением вижу, что его поведение здесь легче, чем в лесу, более расслабленное, и он оглядывается, чтобы проверить меня, прежде чем уйти с ухмылкой.