Узкий ручей действительно находится на небольшом расстоянии вниз по склону; Элос едва скрылся из виду, когда в поле зрения появился первый участок. Журчащая вода течет между серебристыми осинами и по гладким плоским камням, выступающим из ее центра и поблескивающим в солнечных лучах. Чуть дальше Уэслин сидит на корточках на противоположном берегу, погрузив запястья в быстрый поток. Его глаза закрыты.

– Спишь на работе? – спрашиваю я, когда подхожу достаточно близко, наблюдая, как его руки взлетают к мечу за мгновение до того, как он замечает меня. Его плечи опускаются, а губы растягиваются в едва заметной улыбке.

Между нами тоже что-то происходит.

– Ты напугала меня, – замечает Уэслин с оттенком юмора. – Это становится закономерностью.

– Тебе повезло, что это только я, – отвечаю ему. – Ты не должен терять бдительность.

Он проводит рукой по затылку, все еще ухмыляясь.

– Всегда один для утешения. Ты говоришь, как Брок.

– Брок?

– Мастер по оружию.

Ах, еще один человек, который не выказывал особого удовольствия от моего существования.

– Что ж, он прав.

– Ты взяла с собой свой рюкзак, – продолжает Уэслин, поднимаясь на ноги и поднимая свои и Элоса бурдюки с водой. – Я не смог наполнить твой.

– Все в порядке, – я двигаюсь напротив него и опускаю свой под воду. – По крайней мере, ты выбрал хорошее место.

– Только движущаяся вода. Я помню.

Уверенность в его голосе скрывает скуку.

– Да, ну, она все еще может быть заражена, – бормочу я.

– Без сомнения, ты отравила бы ее, чтобы преподать мне урок.

Оскорбленная, я открываю рот, чтобы возразить, но снова закрываю его, когда вижу выражение его лица. Он дразнит меня.

Сбивчиво, я проглатываю свой ответ и делаю пару глотков из своего бурдюка с водой.

Уэслин лениво прислоняется к дереву, наблюдая за мной.

– Ты же знаешь, я сумел прожить двадцать лет в одиночку.

Не в одиночку. Не то что мы с братом.

– Пожалуйста. Ты вырос в замке. Они практически кормили тебя с ложечки.

– Неправда, – возразил он. – Взросление в замке имеет свои трудности.

– Правда?

Он очень серьезно кивает.

– Люди всегда были рядом, пытаясь что-то сделать для меня. Куда бы я ни пошел. Очень раздражает.

Я прикусываю губу.

– Я согласна.

– И Астра, – говорит он печально, как будто это имя имеет для него особое значение. – Однажды я сказал, что хочу собаку, предполагая, что мои родители либо скажут «нет», либо подождут некоторое время, чтобы дать волнению нарастать. Но они просто… отдали мне собаку.

Он говорит так, как будто это настоящая головоломка.

– Ты невыносим, – бормочу я, но больше не могу сдерживать улыбку.

Без предупреждения стая ворон срывается с верхушек деревьев неподалеку, внезапная пернатая масса хлопает крыльями и кричит. Я вздрагиваю так резко, что чуть не теряю равновесие на берегу.

Рука Уэслина вытягивается, чтобы поддержать меня, но я самостоятельно восстанавливаю равновесие, делаю глубокий вдох и снова присаживаюсь на корточки у кромки воды.

– Прости.

– Ты в порядке?

Нет. Я опускаю свой бурдюк с водой обратно под поверхность и сосредотачиваюсь на бодрящем холоде ручья, баюкая запястье, как шелк. Пересчитываю камни, вдыхаю свежий воздух, что угодно, лишь бы заглушить стук в груди и скрыть румянец смущения, заливающий мое лицо.

– Все нормально.

Довольно медленно Уэслин опускается на корточки на противоположном берегу до моего уровня.

У меня есть желание сказать ему, что я снова в порядке. Но когда мой взгляд скользит по нему, я вижу в нем беспокойство, а не осуждение, и я думаю, что, может быть… может быть, я могу это признать.

– Иногда мне кажется, что я никогда не уходила отсюда, – я говорю как бы в землю. – Шум заставит меня подпрыгнуть, или я почувствую боль в том месте, где я поранилась много лет назад, и вдруг я снова становлюсь ребенком, застрявшим в сцене, которую, как я думала, похоронила навсегда. Это глупо, я знаю, потому что прошло так много времени, но я ничего не могу с собой поделать, мысль о возвращении к… – я замолкаю, внезапно осознав, что говорю бессвязно. Чувствуя себя совершенно беззащитной.

– Да? – голос Уэслина становится нежнее.

Я колеблюсь, не зная, как продолжить. Но поскольку ему, похоже, никогда не нужно заполнять долгое молчание, я полагаю, что нет необходимости расстраиваться из-за этого.

– Это связано с тобой, – говорю я наконец, затем качаю головой. – Иногда бывает трудно вспомнить, что я нахожусь в настоящем, вот и все.

Я вытаскиваю бурдюк с водой из ручья и одним быстрым движением застегиваю пробку на место.

– Звучит сложно, – говорит он через некоторое время, все еще сидя на корточках.

Я пожимаю плечами, мое горло немного дрожит.

– Я бы хотел помочь.

– И ты это делаешь, – уверяю я его, прежде чем успеваю передумать.

На мгновение воцаряется тишина.

– Правда? – спрашивает он, внимательно наблюдая за мной.

Я сглатываю.

– Да.

Крик разрывает воздух.

Я мгновенно вскакиваю на ноги, вода стекает по моим запястьям и ботинкам. Это был?.. Еще один искаженный крик, и на этот раз я точно уверена.

«Элос».

Я взбираюсь на холм так быстро, как только могу, пару раз спотыкаясь о корнеи или о камни, то ли от всплеска магии, не знаю, но мне все равно. Уэслин, должно быть, перепрыгивает через ручей, потому что его шаги слышатся прямо позади меня. Ветки царапают мою кожу и дергают за волосы, но боль почти не ощущается. У меня есть только одна мысль: во что бы то ни стало надо добраться до моего брата.

Звуки борьбы становятся громче по мере того, как мы приближаемся к лагерю. С колотящимся сердцем я пытаюсь понять что к чему, оценивая открывшуюся передо мной сцену.

Тут Элос в облике лося, окруженный людьми в синем. Сколько их здесь? По меньшей мере шесть, может, семь. Один за другим они душат его веревками.

Не раздумывая, я выкрикиваю его имя.

Взгляды мужчин сразу устремлены на меня. Через несколько секунд двое из них отрываются и рвутся в нашу сторону.

Вытащив свой меч, Уэслин отталкивает меня в сторону, за полсекунды до того, как его клинок соприкоснется с чужим. Слева от нас появляются еще трое в форме, подмога, которую никто из нас не заметил в панике. Я едва успеваю испугаться за него, как прохладный воздух проносится по моему телу, и моя одежда рвется на части. Выпустив когти, подняв шерсть, я перехожу на рысь как раз вовремя, чтобы отразить одного из двух нападающих на меня мужчин, перекатываюсь на спину и брыкаюсь задними ногами.