– Вот, значит, как? И где же их…

Гета не успел договорить, как все девчонки резво наклонились к корыту. Оглянулся – к колодцу быстро шла долговязая Мадх.

– Ишь, разгалделись, галки, – недобро прищурилась девица. – Оно ясно – языками-то полоскать куда как легче, чем циновки в корыте. Давайте, давайте, получше… А ты что уселась, грязнуля? Разве ж вы уже все сделали?

– Да я за водой…

– Вижу, как ты за водой… Болтай меньше!

Прогнав Гету, долговязая Мадх, для порядку поругав притихших девчонок, направилась в огороды.

– Хлев вычистили, теперь подметаем двор! – завидев Гету, бодро отрапортовал Конн. – Скоро закончим.

– А где воины?

– Вроде отошли куда-то…

– Отошли, говоришь?

Кивнув, Гета огляделся и, взяв прислоненные к забору грабли, резко переломил их об колено. Кареглазый Конн хоть и был удивлен, но виду не показал – хозяин, староста, ведь ясно растолковал что к чему. Сломала эта странная девка грабли – значит, так надо.

Еще раз оглянувшись, Гета быстро вошел в дом и оказался в полутемном просторном помещении, по всей видимости – общей трапезной. Вдоль стен располагались широкие, застланные звериными шкурами ложа и сундуки, в левом углу виднелся сложенный из речных круглых камней очаг с закопченной металлической решеткой сверху. Справа, за сундуками, в стене имелся проем, завешенный цветастой циновкой, из-за которой вдруг донеслись грустные звуки арфы. Мальчик отодвинул циновку и разочарованно вздохнул – за ней оказалась плотно закрытая дверь.

– И что ты здесь вынюхиваешь, девица?

Гета быстро обернулся и увидел перед собой молодого парня, воина, на вид не намного и старше. В руке парень держал копье с винтообразно закрученным наконечником.

– Вот, хотела… мм… хотела попросить грабли, – как ни в чем не бывало мальчик показал прихваченные с собой обломки. – Мои вот, сломались.

– Грабли? – хлопнул глазами воин. – Какие еще грабли?

– Да вот эти же! Ой, какое у тебя копье… И ты умеешь с ним управляться?

– Не умел бы – не доверили, – фений усмехнулся уже более добродушно. – Забирай свои обломки и уходи, здесь никого не должно быть.

– Ухожу, ухожу, – поспешно согласился Гета. – А грабли-то у кого попросить?

– Спроси у Мадх, это длинноносая такая девица.

– А, дылда-то? Знаю.

Гета так больше ничего и не разузнал, однако и полученных сведений вполне хватало. Теперь было известно наверняка – Мад Магройд держит пленницу в доме своей родственницы, рыжей тетки Киату. До праздника оставался день… вернее, еще полтора.

Но по какому праву… этот чужеземец, лишь милостью доброго государя получивший гражданские права, возводит себя в верховные судьи внутренних наших дел?

Джеймс Джойс. Улисс

Горный кряж напоминал огромного, распластанного по земле паука, потому местечко это издавна называлось Паучьим кряжем. Изрезанные оврагами лапы его и круглое тело густо поросли корявыми соснами; желтое рассветное солнце, искоса посматривая из-за горы Мад-Кехт, заливало светом обширную вырубку, на которой уже с раннего утра стучали топоры и визжали лучковые пилы. Работники – местные крестьяне, – хмуро посматривая на стоящих чуть в стороне друидов, деловито сколачивали большую клетку из крепких, уже освобожденных от коры бревен. Не слышно было ни обычных во время работы шуток, ни смеха, ни присказок. Даже лесные птицы, испуганные многолюдством и шумом, улетели и встревоженно галдели вдали.

Один из друидов – молодой, коротко подстриженный парень, – выслушав тихий приказ главного, по обычаю, вежливо приподнял левую ногу, а затем быстро побежал к ущелью меж вытянувшимися отрогами – «паучьими лапами». Ущелье было глубоким и узким, солнечные лучи еще не успели до конца осветить его, и эта мрачная чернота невольно завораживала, притягивая взгляд молодого жреца. Внимательно осмотрев ущелье, он перебежал к соседнему – не такому глубокому, с пологими полуобвалившимися краями, посмотрел, презрительно скривившись, и снова вернулся на старое место.

Да, здесь было бы чудо как хорошо, если бы не кровавые цели жрецов. Ведь все это: и клетка, и ущелье – предназначалось для человеческих жертв жестоким древним богам.

Бегом вернувшись к старшему, молодой друид подробно доложил обстановку. Старший – тощий крючконосый Даймин Дамаргайт, на узком надменном лице которого, казалось, навсегда застыла гримаса ненависти и злобы, – выслушав помощника, милостиво кивнул и велел работникам укрепить камнями края ущелья. За соснами послышался скрип тележных колес – крестьяне привезли свежего сена, которое, по знаку друида, принялись разбрасывать по всей сколоченной клетке. Туда же несли щепки, смолистую кору и прочее – пламя должно было вспыхнуть мгновенно и пожрать в честь божеств загнанных в клетку людей. Это жертвоприношение, по мысли главного жреца, явилось бы не совсем обычным: кроме красивых и знатных пленниц, в жертву приносились и дети местных крестьян – девять первенцев, число, угодное богам.

Этой щедрой жертвой Даймин Дамаргайт хотел не только умилостивить богов, но и укрепить собственный авторитет, немало пошатнувшийся после дурацкой стычки с отрядом Мада Магройда. Надо вернуть милость богов, надо вернуть былое уважение воинов фианны – всему этому, как ничто другое, способствует хорошая жертва!

Прикрыв глаза, друид представил себя стоящим на краю пропасти с жертвенным серпом в руках. Ветер развевает окровавленные одежды, у ног – покорные людишки, в глазах окружающих – благоговение и страх. И вот он, друид Даймин Дамаргайт, наклоняется к очередной жертве, взмахивает серпом, ловко рассекая живот, жертва громко кричит от ужаса и боли, плещется красная кровь, и дымящиеся внутренности вываливаются на черную землю. В этот момент можно и объявить результат гадания. О, он, Даймин Дамаргайт, владеет древним искусством гадания по человеческим внутренностям! Можно предсказать ураган, или войну, или заморозки… которые якобы должны были нагрянуть и не побили посевы только благодаря проницательности друида и богатой жертве. Много чего можно сделать; люди должны бояться, а не шушукаться по углам со смешками, как после того прискорбного случая. Ну, Мад Магройд, подожди, придет и твое время! Сколько же можно жить по принципу – сила есть, ума не надо? Похоже, этот ничтожный разрисованный глупец замыслил один управлять всем кланом! Он совсем не уважает жрецов, и это плохо… Даже не дал для принесения в жертву какого-нибудь фения, хотя бы совсем молодого, еще ничему толком не обученного мальчишку! Совсем потерял страх этот Мад Магройд.

Даймин Дамаргайт осуждающе покачал головой. Погруженный в свои мысли, он не забывал внимательно следить за всеми приготовлениями. Завтра! Праздник уже завтра! Приедет много гостей, а многие приехали заранее – из окрестных селений, и даже из дальних, из земли дамнониев. Дамнонии… Жрец презрительно скривился. Римские подстилки, забывшие старых богов и мало почитающие друидов! Ничего, еще придет время…