конкуренты заботились о том, чтобы вновь и вновь оповещать клиентов, что те пользуются услугами евреев. Тем, кто хотел избавиться от еврейской конкуренции, не помогла мнимая ненависть к евреям; им пришлось потребовать принятия дискриминационных законов против них.

Подобная дискриминация не является следствием национализма или расизма. По своей сути это, как и национализм, является результатом интервенционизма и политики поддержки неэффективных производителей за счет потребителей.

Почти все, кто писал о проблеме антисемитизма, пытались доказать, что это сами евреи так или иначе возбуждают антисемитизм – своим поведением или отношением. Это мнение разделяют даже еврейские авторы и неевреи, выступающие против антисемитизма; они тоже ищут в евреях недостатки, возбуждающие в окружающих антисемитские эмоции. Но если бы действительно источником антисемитизма были какие-то особенности евреев, то это были бы поразительные заслуги и добродетели, в силу которых евреев следовало бы признать элитой человечества. Если сами евреи виноваты в том, что именно их считают главным препятствием для себя те, чьим идеалом являются война и кровопролитие, кто обожествляет насилие и обуреваем стремлением уничтожить свободы, то нужно признать евреев главными защитниками свободы, справедливости и мирного сотрудничества между народами. Если евреи собственным поведением возбудили ненависть нацистов, то это, несомненно, оттого, что все великое и доблестное, что было в немцах, все бессмертные достижения немецкого прошлого должны быть приписаны либо самим евреям, либо людям, родственным им по духу. Поскольку партии, нацеленные на разрушение современной цивилизации и возврат к варварству, сделали антисемитизм своим главным приоритетом, то, конечно же, цивилизация есть дело рук евреев. Нет большей похвалы для человека или группы людей, чем признать, что смертельные враги цивилизации имеют основательные причины их травить и преследовать.

На самом деле, хотя евреи и являются объектом антисемитизма, их качества и поведение не играют решающей роли в разжигании и распространении его новейшей версии. Поскольку они везде составляют меньшинство, принадлежность к которому легко установить с юридической точностью, в эпоху интервенционизма возникает сильное искушение для дискриминации. Евреи, конечно, внесли вклад в становление современной цивилизации, но эта цивилизация ни целиком, ни преимущественно не является их достижением. Мир и свобода, демократия и справедливость, разум и мысль не являются чем-то специфически еврейским. Много и хорошего и плохого на земле происходит безо всякого участия евреев. Антисемиты сильно преувеличивают, когда видят в евреях главных представителей современной культуры и им одним приписывают все заслуги в том, что мир изменился со времен вторжения варваров[112].

В Средние века язычники, христиане и мусульмане преследовали евреев по религиозным причинам. Этот мотив в значительной степени утратил свое значение и сохраняет силу лишь для сравнительно немногих католиков и фундаменталистов, обвиняющих евреев в распространении свободы мышления. Но это также ошибочное представление. Ни Юм, ни Кант, ни Лаплас, ни Дарвин не были евреями. Критический анализ Библии был предпринят протестантскими теологами[113]. Еврейские раввины многие годы ожесточенно боролись с ними.

Ни либерализм, ни капитализм, ни рыночная экономика также не являются достижениями евреев. Одни пытаются оправдать антисемитизм, представляя евреев как капиталистов и защитников режима laissez faire. Другие, порой те же самые люди, возлагают на евреев ответственность за коммунизм. Эти противоречивые обвинения исключают друг друга. Но факт в том, что антикапиталистическая пропаганда немало поспособствовала распространению антисемитизма. Люди бесхитростные не понимают значения абстрактных терминов «капитал» и «эксплуатация», «капиталисты» и «эксплуататоры»; они заменяют их словами «еврейство» и «евреи». Но даже если бы некоторые не любили евреев еще сильнее, чем это происходит на самом деле, дискриминации против них не было бы, если бы они не являлись меньшинством, принадлежность к которому можно легко и надежно установить.

4. «Нож в спину»

Конец Первой мировой войны резко выявил стержневую идею немецкого национализма. Сам Людендорф, идол националистов, вынужден был признать, что война проиграна, что рейх потерпел сокрушительное поражение. Народ не ожидал такого исхода. Более четырех лет правительство заверяло доверчивых людей, что Германия побеждает. Какие могли быть сомнения? Немецкие армии оккупировали почти всю территорию Бельгии и несколько департаментов Франции, тогда как армии союзников сумели занять лишь несколько квадратных миль территории рейха. Немецкие армии захватили Брюссель, Варшаву, Белград и Бухарест. Россия и Румыния были вынуждены подписать мирные договоры на условиях, продиктованных Германией. Если хотите знать, кто победитель, взгляните на карту, говорили немецкие государственные деятели. Британский военный флот, похвалялись они, вытеснен из Северного моря и заперт в портах. Британский торговый флот – легкая добыча для немецких подводных лодок. Англичане голодают. Жители Лондона не могут спокойно спать из-за страха перед цеппелинами. Америке не удастся спасти союзников; у американцев нет сухопутных сил, а если бы и были, у них нет судов, чтобы перебросить армию в Европу. Немецкие генералы показали, на что они способны: Гинденбург, Людендорф и Макензен не уступают самым прославленным полководцам прошлого; в немецких вооруженных силах каждый проявил героизм, и прежде всего бесстрашные летчики и отважные команды подводных лодок.

И после всего этого – крах! Случилось нечто ужасное и загадочное, и единственное возможное объяснение этому – предательство. И на этот раз предатель, прячась в безопасном укрытии, подстерег и сразил победителя. Хаген вновь убил Зигфрида{95}. Победоносная армия получила удар ножом в спину. Пока немецкие мужчины сражались с врагом, внутренние враги взбаламутили тыл и устроили ноябрьский мятеж, самое бесчестное преступление всех времен. Сломлен был не фронт, а тыл. Виноваты не солдаты и не генералы, а слабоволие гражданских властей и рейхстага, не сумевших подавить бунт.

Аристократы, офицеры и видные националисты сильнее других переживали стыд и раскаяние за события ноября 1918 г., потому что позднее поняли, что их поведение в те дни было просто позорным. На фронте лишь отдельные офицеры попытались остановить бунтовщиков, но большинство из них примкнуло к революции. Двадцать два немецких трона были сметены с лица земли без малейшей попытки к сопротивлению. Придворные сановники, адъютанты, дежурные офицеры и телохранители смиренно приняли тот факт, что князья, которым они приносили присягу на личную преданность до самой смерти, лишились трона. Никто не последовал примеру швейцарской гвардии, погибшей за Людовика XVI и его сына{96}. Когда толпы штурмовали замки различных королей и герцогов, националисты и партия Отечества{97} никак себя не проявили.

Самоуважение этих сломленных людей было восстановлено, когда некоторые генералы и лидеры националистов нашли объяснение и извинение: все это работа евреев. Германия побеждала на земле, на воде и в воздухе, но евреи нанесли предательский удар в спину. Всякий, кто пытался опровергать эту легенду, немедленно объявлялся евреем или подкупленным еврейским