дом в Нью-Тейко. Насчёт финансирования можешь не переживать. Все траты я беру на себя. Обучение Райана также будет оплачено. Если что-нибудь понадобится, всегда можешь позвонить.

— Г-господин… — Юнона не могла поверить в происходящее. У неё даже заслезились глаза. Дом, выход из рода — не это её так взволновало. А поступок Брэдли. Всё-таки он любит Райана как сына.

Мужчина протянул девушке чек из твёрдой бумаги, на котором от руки была написана солидная сумма и поставлена подпись. Теперь любой банк империи, куда бы Юнона не пришла, обналичит деньги.

В дверь постучали, после чего в кабинет главы рода ворвался взмыленный дворецкий.

— Господин, гость прибыл! — поклонился он.

— Он, как всегда, вовремя, — вздохнул Брэдли и поднялся из-за стола, глянув на девушку. — Идём, Юнона. Раз ты отныне рядом с моим сыном, то тебя нужно будет представить.

* * *

Дом, милый дом.

Особняк, в котором постоянно сновали слуги, в этот раз представлял собой форменное запустенье. Мои обоняние и слух подсказывали, что те находились в разных комнатах, не смея выходить в коридоры, дабы лишний раз не попадаться на глаза гостям. Странно то, что ранее подобного не происходило, а тут на тебе.

Напряжённый Арчибальд шёл впереди меня, держа шаг и стараясь не вырываться вперёд, хотя я видел, как дворецкого подмывало рваться во весь опор.

Уже подходя к гостиному залу, услышал за дверьми различные голоса. В основном, среди них, выделялись два. Тот, который принадлежал Брэдли, и мощный, наполненный силой бас. Таким голосом привыкли отдавать приказы командиры, ведя свои войска в смертельную битву.

— Удачи, господин, — остановился Арчибальд и взглянул на меня.

— Открывай уже, — хмыкнул я, кивнув на дверь.

Двери распахнулись, и я вошёл внутрь освещённой гостиной особняка рода. Запах разнообразной еды сразу же ударил в нос, отчего во рту образовалась слюна. Из-за поездки как-то не получилось нормально поесть. Тот перекус в аэропорту столицы был последним.

Разговоры за столом стихли, множество глаз взглянуло на меня.

Сидевший во главе стола Брэдли промокнул полотенцем губы, его жёны почти синхронно скривились, а их предводительница поджала губы. Дениска с лицом дурочка не моргал, три брата-дегенерата, которые очень часто находились в отъездах, тоже. Ну и, конечно же, сестрички, строящие из себя само очарование.

Обычный ужин. Обычный сбор рода. Если не считать старика в чёрном военном мундире, на груди которого красовалась целая гирлянда звёзд. Коротко стриженый ёжик седых волос, пронзительный взгляд янтарных глаз. Гладковыбритое лицо, глубокие морщины, что делали из этого человека скорее не слабого старика, а мощного деда. Несколько шрамов: один из них пересекал переносицу, а два других тонкими линиями тянулись по левому виску.

Тихомиров Владимир Петрович внушал. Одним своим видом создавал образ воина, прошедшего через настоящую мясорубку и Ад. А уж когда этот боевой старикан вылез из-за стола и распрямил мощные плечи, то и подавно. Он явно неустанно следил за физической формой, невзирая на возраст и работу министра обороны Аркадии.

Никто не проронил ни слова, пока он шёл ко мне. Я же спокойно наблюдал за ним и замечал стоявших у стен гвардейцев рода и нескольких бойцов в форме регулярной армии империи.

— Здравствуй, Райан, — остановился он в шаге.

Мы с ним были одного роста, а потому никто не задирал голову.

— Здравствуйте, Владимир Петрович.

Интересный человек. Я слышал, как сердца каждого в гостиной учащённо бьются, а вот он — спокоен, как питон. Полное хладнокровие.

Неожиданно суровое лицо старика разгладилось, и он улыбнулся, взяв меня за плечи. Жёсткая и тяжёлая хватка.

— Ты похож на неё, — прошептал он, всматриваясь в моё лицо и что-то пытаясь разглядеть в нём. — Похож на мою Азалию. У тебя её нос и скулы.

А ведь и правда, что-то есть у нас с этим дедом общее в физиономии. Я бы даже сказал, что это моя копия в старости, но нет. Различия всё же присутствуют.

— Вам виднее. Я не знал её и не видел.

Взгляд Владимира Петровича потяжелел, а из груди вырвался вздох. Он похлопал меня по плечам и кивнул.

— Ты имеешь право гневаться, но не на неё, а на меня, ведь это я позволил осуществиться тому, что произошло.

— Да мне как-то без разницы, — повёл я головой. — Время для гнева уже прошло.

Старик вновь улыбнулся. Как-то странно, понимающе. Будто он видел своё отражение во мне, что очень вряд ли, он же ведь не пятисотлетний вампир. Хотя, в нынешних реалиях с Уроборосом я уже ничему не удивлюсь.

— Идём, — повёл он меня к столу. — У нас ещё будет время поговорить.

Дальше началось банальное и скучное застолье. Женщины вовсю расспрашивали моего деда о делах империи, проявляя любопытство. Тот, в свою очередь, травил байки и явно приукрашивал какие-то истории, отчего первые охали и ахали. Мои братья сидели с открытыми ртами и смотрели на старика, как на небожителя. Оно и понятно, ведь он являлся одним из самых важных чинов Аркадии, и сидел с ними за столом. Брэдли вставлял комментарии и задавал дежурные вопросы, то и дело косясь на меня. На лице папаши не было написано ровным счётом ничего, а потому я забил на эти гляделки и просто накинулся на еду.

Мясной стейк, салаты разных видов, печёный картофель с горчичным маслом, бутерброды с рыбой и сливочным соусом. Мои руки только и успевали закидывать всё это в топку, притупляя голод. Ещё бы крови навернуть, литра два-три и было бы, вообще, отлично. Но чего нет, того нет. Зато была кола, которую мне сразу же притащили по первому слову.

Признаюсь честно, разговоры за столом начинали утомлять и хотелось на боковую. Выспаться, отдохнуть, а потом разбираться с Брэдли и Черновыми. Уладить уже, наконец, этот вопрос и забыть про него, как про хреновый сон. Все эти качели с доказательствами и прочей лабудой слишком выматывали. Для меня, хех, проще было решать вопрос кроваво, мясисто и с криками. Все эти подковерные игры… Я в Брилии наелся этого добра с головой, а теперь ещё и здесь. Мало мне было Ламии, Франчески и Гобольта, которые мне столько крови попили, что выть хотелось, попутно отрывая головы.

Заметил, как Брэдли уже третий раз касался нагрудного кармана пиджака, когда бросал на меня взгляд. Папаша будто бы метался в мыслях, которые я прочесть не мог, да и не желал. Но что