Горло жгло. Я дёрнулась и села, бросилась вперёд и свалилась с кровати – и только тогда осознала, что снова управляю руками и ногами. Меня трясло. Желудок скручивало так, что казалось, сейчас вывернет всеми внутренностями сразу.

Заскулив, я покатилась по ковру, пытаясь хоть как-то отвлечься от раздиравших меня ощущений.

Сон.

Это был просто сон.

Закусив губу, я прижалась лбом к изумительно холодному полу. Плечи дрожали.

Как же я себя ненавижу. Ненавижу эту слабость, это нелепое женское тело, инстинктивно тянущееся к дракону.

Ненавижу.

За то, что ответила на последний поцелуй. Пусть это длилось всего несколько мгновений, но я отвечала столь же жадно, судорожно, неистово. Целых несколько мгновений я, как и семь с половиной лет назад, была готова на всё.

Ненавижу!

Потом я, конечно, дала под дых (пах-то Элор защищал, привычный), и, не прояви он ловкость, ещё бы и нос о колено сломала, но Элор отгородился от меня магическим щитом, и выплеснуть злость на него не удалось. Поэтому мне доставался гнев и на него, и на себя.

Я так злилась за эту ненужную, бессмысленную привязанность.

Я непростительно расслабилась.

И сама жизнь напомнила об этом на следующий день: наследник Озаранского престола, его средний брат и их жёны были убиты. Прямо в их родовом дворце. Прямо на приёме. Культом Бездны.

Два бронированных дракона правящего рода и две бронированные драконессы – их избранные. Никто не смог этому помешать.

Их просто уничтожили.

Надменный озаранский король Элемарр остался с одним наследником – небронированным драконом, не нашедшим себе избранную на первых двух отборах. И королева уже родила троих, больше не сможет, а пока она жива – артефакт ни одну драконессу не признает избранной Элемарра. По сути в этом роду правящих ледяных драконов осталось только двое, и если они умрут, род прервётся.

Вот так просто.

В одно мгновение.

Культ Бездны практически уничтожил озаранскую династию, плевав на их броню, силу, защиту родового артефакта и прочее.

А я имею глупость привязываться к Элору, у которого не то что брони нет – он от любого перенапряжения может умереть! В любую секунду! Прямо сейчас!

А Элору ещё и неймётся, он будто специально нарывается! Взял и поставил Валерии свою родовую метку в интимную зону. Я, конечно, по собственному опыту знаю, как легко заблокировать находящуюся на руке (обычно их туда и ставят) метку, но… но… принц Арендар за такое своеволие мог и на дуэль вызвать. Повезло Элору, что он отделался только поломанными магическим паразитом перьями да вылетевшими от его рыка стёклами.

Всё могло обернуться дракой и ухудшением состояния, как к такому балбесу привязываться?!

Уже двое суток прошло с кошмарного убийства, а у меня от мысли об этом до сих пор спина и живот чешуёй покрывались и всё внутри дрожало.

Говорили, что тронный зал озаранского дворца Инклестин весь был залит кровью, стал просто красным.

Образы нахлынули на меня – до боли знакомые, пробирающие до костей. Меня снова затрясло.

В дверь постучали.

Я сосредоточилась на этом нервном торопливом стуке, чтобы вырваться из воспоминаний, из заполонивших меня кошмарных видений, чтобы просто дышать, чувствовать своё сведённое судорогой тело.

В дверь стучали, колотили. Напористо. Огненно. Испуганно.

– Халэнн, открой! Халэнн, это срочно!.. Халэнн, если ты не откроешь, я выломаю дверь! – панику Элора я слышала даже сквозь приглушение створки.

Как же я ненавидела его за то, что он такой красивый, вкусно пахнущий, соблазнительный, совершенно несдержанный, неосторожный, импульсивный, глупый.

Как ненавидела себя за то, что позволяла всем этим чувствам бушевать в сердце.

Боль трансформации помогла мне сосредоточиться.

А дальше дело техники: обмазаться зельем, быстро одеться.

Дверь уже трещала под ударами Элора, когда я, наконец, сняла защитные чары.

Створка распахнулась, выплёскивая свет из гостиной, Элор по инерции пролетел внутрь и неожиданно упал на пол. Сердце ёкнуло.

Элор – воин. Он не должен вот так падать из-за пустяка.

Он лежал в прямоугольнике падающего из гостиной света, и его трясло.

Как меня недавно.

Да что там, пальцы у меня до сих пор подрагивали, пришлось сжать кулаки.

Сердце заходилось. Я зажгла тусклую сферу-ночник и закрыла дверь в гостиную. Судя по тому, что никто из любовниц там не появился, Элор позаботился о звукоизоляционной защите.

Он перевернулся на спину, сложил руки на животе и просто смотрел на потолок.

– Я переночую у тебя, – выдал сипло. – Спой мне колыбельную.

– Что случилось?

– Просто спой мне колыбельную! – рявкнул Элор и сел, уставился на меня тёмным бешеным взглядом. Прорычал: – Без вопросов, без ударов. Просто. Спой. Колыбельную. Что ты хочешь в обмен? Денег? Титул повыше? Что тебе нужно, чтобы ты просто сделал это?

Широко распахнув глаза, я смотрела на него. Эта его ярость… и боль… отчаяние. Ненависть…

Я отступила на полшага…

– Халэнн, – зарычал Элор.

Остановилась.

Это был незримый баланс между яростью и страхом. Мы смотрели друг на друга. Лицо Элора дрогнуло, он зажмурился и рухнул на пол, накрыл глаза сгибом локтя.

– Прости… Я… я опять не мог уснуть. А потом… Мне стало так неспокойно на сердце, так потянуло, и я телепортировался в комнату Леры. Я не тронул ни одно их перо, не подумал об этом даже. Стоял там и… слушал её дыхание. Её запах… меня привлекал.

Мой судорожный вдох нарушил тишину. Ноги ослабли, и я опустилась на колени.

Избранную… в Валерии Элор почувствовал избранную. Поэтому он всё время нарывался…

– А теперь спой мне колыбельную, – попросил Элор. Свободной рукой он стиснул ворс ковра. – Пожалуйста, я просто хочу спать и не видеть ничего во сне или видеть лишь тебя. Пожалуйста…

Его голос словно лезвиями резал душу, мой голос не хотел подчиняться. Несколько ужасных мгновений казалось, что я не смогу вымолвить ни слова, но я смогла взять себя в лапы, и голос подчинился моей воле, потёк плавно, нежно, чарующе:

– Спи дракончик маленький…

В общем-то в мои обязанности не входило отслеживание дел ИСБ после передачи их в суд, но то, что касалось Флосов, интересовало особенно сильно, и семью Элиды Флос, их сопровождающих, их реакцию на судебный процесс я пропустить не могла.

Да просто изучение качества их ментальных амулетов многое могло бы сказать об их реальном финансовом положении и ценности хранимых в памяти тайн.