прошёлся до окна, развернулся и посмотрел на своего секретаря. Я знаю, что нужно делать, и даже знаю, кто это придумал. Не знаю, правда, французы уже применяют подобный метод или нет. Ну, пускай применяют, вот вряд ли кто-то из присутствующих здесь знает о таком нюансе наверняка.

— Да, ваше величество, — Сперанский был весь внимание.

— Помните, Михаил Михайлович, мы с вами говорили про то, что для начала каких-либо серьёзных реформ нужно навести порядок в делопроизводстве? Иначе это будет просто очередной ворох законов, половина из которых не будет соблюдаться, и мало кто станет обращать на них внимание.

— Конечно, я помню об этом, ваше величество, — ответил Сперанский.

— Я не так давно прочитал весьма безнравственную книгу под названием «Опасные связи». Она создана в назидание, с подписью, что не надо так делать, как описано в книге. Во всяком случае, её создатель именно это утверждает. — Я задумчиво смотрел в стену. Собственно, из-за книги я и знаю про нумерацию домов. Читал я её где-то в сети, и перед текстом была коротенькая биография автора, который был весьма интересным человеком, как и многие в этом времени, богатом на гениев в своём роде. — Но речь сейчас пойдёт не об этой книге, читать или не читать которую каждый должен решить сам. Тем более что французский язык в Российской империи, среди так называемого благородного сословия, знают, как бы не лучше русского. Речь пойдёт об авторе книги, точнее, о его статье в «Парижском журнале».

— И что же мог предложить автор той, хм, книги? — Архаров поджал губы. Вот уж не думал, что он ещё и в какой-то степени ханжа. — Мы что, не можем что-то своё придумать?

— Видимо, не можем, — я развёл руками. — А раз не можем, то будем заимствовать у соседей. Тем более что придумано хорошо.

— Николай Петрович, — Сперанский немного раздражённо посмотрел на Архарова, — может быть, вы уже дадите его величеству досказать свою мысль до конца?

— Простите меня, ваше величество, — Архаров тут же пошёл на попятную. Я вообще заметил, что в нём такое понятие, как субординация, было развито очень хорошо. Перед вышестоящим лицом Николай Петрович не считал зазорным и поклониться. Но тем, кто ниже его по положению, спуску не давал.

— Прошу больше меня не перебивать, Николай Петрович, — я закрепил посыл Сперанского и продолжил. — Так вот, Шодерло де Лакло в журнале написал статью, в которой указал, что нумерация домов должна быть построена по одной интересной системе. — Я взял бумагу и перо с чернильницей со своего рабочего стола и перенёс за этот совещательный стол. На бумаге нарисовал условную улицу и принялся расставлять числа. — Вот так. Справа — чётные, слева — нечётные, и так от начала и до конца улицы. Если дом сносится, то номер сохраняется за участком, на котором тот стоял, чтобы избежать путаницы.

— Хм, — Горголи поднял лист и, нахмурившись, принялся его рассматривать. — В этом есть рациональное звено. Например, это удобно для переписчиков, для взимания налогов.

— Да и для размещения войск, если нужно будет размещать по квартирам, — добавил Архаров.

— Ну вот видите, вы привели те же доводы, что и де Лакло. — Я усмехнулся. — Михаил Михайлович, готовьте приказ. А вы, Николай Петрович, и вы, Иван Саввич, приступайте к работе. Основу будущего положения пишите, с указанием количества служащих во всех частях, в головных участках и с перечнем выполняемых каждым задач. Раз в Москве уже нечто подобное имеется, вот там и проверим ваши задумки. Следующим городом будет наша столица, а потом по городам и весям понесём по всей империи.

— Остаётся вопрос с номером тринадцать, — довольно спокойно сказал Горголи. — Если убрать его из обихода, то весь ряд полетит к чёртовой бабушке.

— С номером тринадцать будем что-то решать, — ответил я. Он прав, мне только какого-нибудь бунта тринадцатых не хватает. — Идите работать.

Они поднялись из-за стола и вышли из кабинета. Ну, наконец-то что-то начало вырисовываться в структуре будущих служб. Они хотя бы начали у себя в головах рисовать принцип работы. Но как же медленно, — я сжал кулаки. С Зимина бы пример брали, человек с нуля службу налаживает, и всё у него получается.

Эти же… И, самое обидное, что я не знаю, кем их заменить. Если в военном деле каждый третий дворянин разбирается и что-то хорошее может посоветовать, то вот в таких делах именно эти товарищи лучшие. И других просто неоткуда взять. Ничего, прорвёмся.

Сперанский остался стоять возле стола, держа в руке мой схематический рисунок улицы. Он явно порывался что-то сказать, но не мог решиться.

— Говорите, Михаил Михайлович, а то вас сейчас разорвёт, — сказал я, глядя на стол, на котором стояли чашки с нетронутым кофе. Напиток остыл, и его можно было только вылить. Надо же, я так задумался над решением проблемы, что не заметил, как передо мной чашка появилась. Всё-таки Скворцов может двигаться почти неслышно, и делаться невидимым, если этого требует ситуация.

— Я слышал, о чём шептались Николай Петрович и Иван Саввич, — сказал Сперанский. — Вы считаете, что пока простого разделения городов на части будет достаточно?

— Пока, да, — я для наглядности кивнул. — Михаил Михайлович, мы города поделить нормально не можем, чтобы что-то более грандиозное затевать. А вот когда у нас получится, то можно не только полицию усовершенствовать, но и почтовую службу, например. Чтобы уже по адресам люди письма получали. Газеты, опять же. А без этого никак сами понимаете. Да ту же перепись нормально не проведёшь. Любая, казалась бы мелочь способна в итоге избавить всех нас от огромной кучи проблем. Особенно, проблем с понимаем.

— Это своего рода эксперимент начнётся со столицы и, как обычно, с Москвы? — уточнил Сперанский.

— Нет, на этот раз, нет, — я покачал головой. — Приказ должен будет отправиться во все губернии. Там уже пускай губернаторы крутятся. А через полгода следом отправится специальная комиссия. В каждой губернии наугад проверять будут. Город, деревню, неважно, везде должно быть, всё приведено к порядку и отражено в специальных домовых книгах. И одновременно будет службы полицейская и пожарная развиваться. Дел-то много предстоит. Одни морги при центральных управах чего стоят. Конюшни, опять же. Даже маленькая конюшня должна в штате своём,