– Задерживаете поезд, – нервно пожаловалась проводница.

– Милочка, ну что же делать, если у нас столько вещей. Ну всего вам доброго, – нежным, с сильным акцентом голосом сказала ослепительной красоты женщина и сошла на платформу так, словно это был не обычный потрескавшийся от времени асфальт, а ковровая дорожка в каком-нибудь отеле типа «Бристоль».

Проводница с завистью в последний раз поглядела на совершеннейшие и очаровательнейшие ноги женщины, а также на потрясающие туфли и с расстроенным вздохом захлопнула дверь тамбура. Поезд тут же тронулся, набирая скорость. Когда колеса последнего вагона отгремели по рельсам и наступила изумительная провинциальная тишина, плюгавый мужичонка в джинсах и ковбойской рубашке подошел к ослепительной женщине и, обняв ее, сказал на несовершенном английском:

– Вот мы и приехали, сладенькая. Это город, в котором я прожил большую часть своей жизни. Город Щедрый.

– Очень мило, – сказала сладенькая. – А такси здесь имеется? Как мы справимся со всей этой горой багажа?

Такси имелось. Оно – светло-бежевый «нисан» – вырулило на платформу из тени, которую отбрасывал вокзал. Из машины вышел очень бледный, какой-то оливково-зеленоватый водитель в рубашке и брюках цвета морской волны. Глаза у водителя были совершенно белые, затянутые пленкой.

– Благословенны будьте, – проскрипел водитель. – Куда едем?

– Водитель – умертвие? – удивилась ослепительная женщина. – Сидор, ты меня не предупреждал, что у вас в городе такси водят умертвил.

– Сладенькая, не волнуйся, они водят даже лучше живых шоферов…

– Так куда едем? – напомнил о себе водитель.

– Улица Агриппы Неттесхеймского, дом восемь, – сказал по-русски Сидор.

– Сто пятьдесят рублей.

– Как сто пятьдесят? Было же сто сорок пять!

И тут умертвие широко раскрыл невидящие глаза:

– Сидор, это ты, что ли?!

– Я, – гордо приосанился Сидор Акашкин, ибо это был, конечно, он. – А как ты догадался? Узнал меня по запаху, да?

– Нет, по тому, как ты торгуешься, – растянул губы в жутковатой ухмылке водитель. – Ты ж вроде за границей был?

– Был. И опять туда поеду. Со временем. А пока мы с женой решили навестить мою родину.

– Ты женился?! У меня сейчас голова отвалится!

– Э-э, ты голову побереги, иначе как потом поведешь машину. Давай-ка вещички в багажник покидаем да поедем уже. Жарковато на вокзале стоять. Да и жена волнуется…

– Красивая у тебя жена, – грустно протянул умертвие. – У меня такой ни при жизни, ни после жизни не было. Вот повезло же.

– Да, – согласился Сидор. – Повезло.

Вещи кое-как запихнули в багажник (создалось впечатление, что для этого в багажнике пришлось задействовать какое-то энное измерение), Сидор и Дениза уютно устроились на заднем сиденье, а умертвие по имени Евстратий умело вел машину и одновременно рассказывал о последних событиях, произошедших в городе.

– Эх, Сидор, жалко, что тебя так долго не было! – начал свой рассказ Евстратий.

– А что? – поинтересовался Сидор, нежно целуя наманикюренный пальчик Денизы.

– Тут такое было за последнее время! – тянул интригу умертвие. – Помнишь такую молодую ведьмочку Юлю Ветрову?

При упоминании этого имени Сидор стал бледен как миткаль для вышивки. Денизе даже пришлось успокаивающе похлопать его по лысинке, вместе с этим жестом прошептав одно очень нужное и толковое заклятие. Сидор после заклятия и похлопывания немного успокоился и спросил голосом, в котором не было дрожи:

– Так что эта молодая ведьмочка Юля Ветрова?

– Ой, она такого наворотила! Поссорилась со всеми ведьмами Большого и Малого кругов, взяла себе в соратники Торчкова…

– Бывшего мэра? Ты подумай, опять он высовываться вздумал!

– Да. И начали они власть в городе с ног на голову переворачивать.

– Это как?

– А так. У нас теперь вся мэрия в виде аквариумных рыбок плавает. Вот, кстати, площадь проезжаем. Видишь ты на ней здание городской Думы?

– Н-нет, а куда оно делось?

– В аквариум превратилось. Население долго смеялось.

– А потом что?

– Старые ведьмы аквариум куда-то перенесли. Спрятали от любопытных глаз. И потом, вдруг кому рыбки половить захочется…

– Кто же теперь стал мэром?

– А непонятно. У нас в городе, как в учебнике истории, двоевластие. Вроде и Ветрова объявила себя мэром, и проголосовали за нее даже. Это с одной стороны. Но вроде мэром объявил себя и Торчков.

– Облезлый таракан!

– Не скажи, Сидор. Он себе пластическую операцию сделал. Какую-то особенную. Сейчас выглядит просто как голливудская звезда. Некоторые из наших, особо заинтересованных, спрашивали у Торчкова, какими методами и средствами он добился такой мягкости и свежести кожи, но он делиться отказался. Ладно, это неважно, а важно то, что люди при этаком безначалии еще как-то живут.

– Что еще натворила Ветрова? Ах, Денизочка, погоди, я должен знать.

– Да что… Много всяких пакостей, но размером помельче. Говорят, она одного мужика в стиральную машину превратила за то, что он крепко за воротник закладывал.

– Да ты что?

– Правду тебе говорю, чтоб голове отвалиться, – заверил Сидора Евстратий. – Мне верный умертвий рассказывал: как, говорит, мужик водочки тяпнет, так сразу в стиральную машину и превращается.

– Ну надо же! – Дениза с интересом прислушивалась к разговору на не очень хорошо ей дающемся русском языке. – Какое своеобразное техногенное колдовство!

– Денизочка! – молитвенно сложил ладошки Сидор. – Только ты не вздумай! Я ж у тебя не алкоголик какой!

– Ах, что ты, Сидор! Не волнуйся, пупсик, ты у меня всегда будешь в безопасности.

– Спасибо тебе, моя валькирия.

Молодожены нежно поцеловались.

– Слушай, Евстратий, – сказал после поцелуя Сидор. – А ты не в курсе, ищет меня эта ведьма Ветрова или не ищет?

– А зачем ей тебя искать?

– Да было дело, попортил я ей настроение. И внешность немножко тоже. Так что обещалась она меня убить. Вот потому я за границей и скрывался.

– А, вот оно что, я и не знал. Не, Сидор, ей сейчас наверняка не до этого.

– А что такое?

– Да с неделю уж будет, как ее тетка погибла.

– Анна Николаевна?

– Угу. Взорвалась в собственной машине. Взрыв был жуткий, из останков два ребра да кусок черепа нашли. Их и похоронили.