– Знаешь, дорогая, – сказал ей на это Сидор Акашкин. – Нам лучше всего пойти в торговый центр «Исида». Там полно всяких бутиков и магазинчиков, что-нибудь тебе да понравится. К тому же «Исида» недалеко отсюда, идти всего ничего.

– Хорошо, – сказала Дениза.

Торговый центр «Исида» по-прежнему сиял и возвышался этакой модерновой пирамидой, облепленной воздушными шариками и световолокном. То, что центр цел и внешне не претерпел никаких пертурбаций, внезапно порадовало Сидора, и он понял, что все это время подсознательно боялся того, что безбашенная ведьма Юля Ветрова изуродует весь их город.

Они вошли в «Исиду». Здесь ненавязчиво лилась музыка из встроенных в стены динамиков, народу было немного, стеклянные стены и двери магазинов чем-то напоминали лабиринт. Сидор заметил над одним из магазинчиков переливающуюся неоном вывеску «Элит-парфюм» и указал Денизе:

– Это случайно не то, что мы ищем?

Магазин «Элит-парфюм» действительно торговал шикарной парфюмерией, которая была не по карману большинству жительниц Щедрого. Ну кто, скажите, согласится выложить за капелюшечный флакончик французских духов семь тысяч рублей, будь эти духи хоть элитными-разэлитными?! Поэтому обслуживающий персонал магазинчика скучал, листал косметические каталоги, обсуждал погоду и не ждал от жизни счастья в виде орды покупательниц.

Однако, когда в магазин вошла Дениза, эскортируемая Сидором, две юные продавщицы отложили в сторону свои каталоги и напряглись, как боевые кони при звуке трубы.

– Добрый день, – сказали девицы.

Дениза величественно кивнула и подошла к стеклянной витрине, где маленькими лампочками подсвечивались флаконы с духами, драгоценными как бриллианты.

– Я хочу выбрать себе духи, – сказала Дениза.

– В пределах какой суммы? – провинциально поинтересовалась одна продавщица.

– Сумма не имеет значения, – сказала Дениза со своим прекрасным акцентом. – Кстати, новые евро вы принимаете?

Девушки посмотрели на Денизу с обожанием, а на топтавшегося рядом Акашкина с плохо скрываемым недоумением. Ну никак у них в головках не укладывалось, что у такой во всех отношениях шикарной женщины может быть столь невзрачный спутник.

Сидор почувствовал это недоумение и, чтобы не ронять с таким трудом нажитую самооценку, сказал Денизе на английском:

– Дорогая, я прогуляюсь пока. Полагаю, тебе хватит часа на то, чтобы выбрать себе духи.

– Думаю, хватит, – рассеянно ответила Дениза. Ее взгляд уже скользил по флакончикам и этикеткам с названиями самых престижных фирм. – И вправду, погуляй, дорогой.

Сидор поцеловал жене руку и вышел и тут же был забыт парфюмерными продавщицами, решившими, что к ним в магазин забрела самая натуральная богиня. Мало ли, может, ей на небесах наскучило.

Сидор, оставив жену, вовсе не намеревался бесцельно шататься по бутикам. По глазам его было видно, что у него имелась вполне определенная цель.

Сидор по эскалатору поднялся на второй этаж, прошел с десяток метров и оказался перед гостеприимно распахнутыми дверями салона «Яблоко Париса». Впрочем, это только на первый взгляд и невнимательному человеку могло показаться, что стеклянные двери распахнуты действительно гостеприимно. Сидор был внимателен, и он отметил, что шелковые ветви двух пальм у входа выглядят поникшими и неухоженными, что из магазина не льются завлекающие ароматы благовоний, молчат комнатные родники и крошечные фонтанчики…

Салон «Яблоко Париса» принадлежал Анне Николаевне Гюллинг. Здесь продавали букеты и композиции из самых роскошных искусственных цветов, вычурные вазы, стеклянные безделушки, ароматические палочки, свечи и прочие мелочи, предназначенные скрасить жизнь. Анна Николаевна была душой салона, но теперь, когда она погибла, уже у входа чувствовалась аура уныния и медленного разрушения (улавливать ауры Сидор тоже научился в Толедо).

Он вошел в магазин.

Так и есть.

Уныние и запустение.

Нет, это вовсе не означает, что внутренняя обстановка «Яблока Париса» выглядела черт-те как. Ничего подобного. Полки со стеклянными вазами блестели, и вазы блестели тоже. По периметру стен расположились изумительные цветочные композиции, способные удовлетворить самый взыскательный вкус. Но в каждой композиции присутствовала нотка печали, скорби, потери. Атласные розы цвета бордо напоминали открытую рану. Крепдешиновые георгины сливочного цвета – внутреннюю обивку гроба. А бархатные гвоздики словно были теми самыми гвоздиками, которые бросали вслед траурной процессии.

Сидор даже помотал головой, отгоняя от себя такие мысли. Подошел к прилавку и увидел, что на прилавке в маленькой круглой вазочке растет простая трава.

«Нет, не простая, – тут же дошло до Сидора. – Это кусочек дерна с могилы Анны Николаевны. Точно так».

Он с минуту постоял у прилавка, прислушиваясь к звукам внутри магазина. Звуки были характерные – кто-то плакал, стараясь скрыть то, что он плачет.

– Катя, – тихо позвал Сидор. – Катя, не плачьте.

На звуки его голоса из-за декоративного олеандра вышла фея Катя. Глаза у нее действительно были заплаканные.

Катя была не одна. Следом за ней из-за олеандра вышел Данила Крысолов. На сей раз он был не в крутом байкерском прикиде, а в шелковой черной рубашке и черных же строгих брюках со стрелками. Его сапфировые глаза, казалось, прожгли Сидора насквозь.

– Какого черта ты здесь очутился, Акашкин? – мрачно спросил Данила, а Катя всхлипнула. – Не до тебя сейчас.

– Я… я хотел выразить сочувствие, – сказал Акашкин. – Я совсем недавно вернулся из Толедо и сразу узнал, что Анна Николаевна погибла.

– Хочешь написать по этому поводу очередную жареную статейку? – сощурил глаза Крысолов. – Только попробуй. Я на тебя японских мышей натравлю. Они ночью придут и обгрызут твои новые силиконовые уши.

– У меня уши не силиконовые, – буркнул Акашкин.

– Без разницы. Проваливай. И чего тебе только не сиделось в своем Толедо. Тут воздух был чище, пока тебя не было.

Тут Катя подошла к Даниле и что-то прошептала ему на ухо, при этом указывая на правую руку злополучного журналиста.

– Акашкин, – в голосе Данилы слышалось неподдельное изумление, – ты что, женился?!

– Да, – стараясь говорить так, чтобы его голос звучал не слишком торжествующе, ответил Сидор. – Моя жена здесь, внизу. Духи себе выбирает, а то у нее старые закончились. И зря вы думаете, что я пришел сюда только для того, чтобы какую-нибудь статейку написать. С журналистикой покончено.

– Серьезно? – изумился Данила.

– Да. Дениза – так зовут мою жену – считает, что я способен на большее. Когда мы вернемся в Толедо, я буду заниматься историей оккультизма. Для книги. А в Щедрый мы приехали потому, что Денизе очень хотелось побывать у меня на родине. И потом, у нас медовый месяц. Мы же не подозревали, что в Щедром такое творится.