Мама кивнула:

– Да, это был ужас. А потом… он убил снова.

Я замерла:

– Как?!

Мама отвела взгляд.

– Вскоре после того, как твоего отца посадили, на него взъелся сокамерник – обзывал, делал расистские замечания. Твой отец всегда был очень гордым, он не стерпел оскорблений в адрес своих близких, и однажды утром…

Мама замолчала. Я понимала, что сейчас услышу нечто жуткое.

– Однажды утром, – слабым голосом продолжала она, – тот человек снова принялся за свое, пока все заключенные мылись в душе, и твой отец бросился на него с бритвой.

– Но он же не… – я недоговорила.

– Зарезал его? – ровно закончила за меня мама. – Боюсь, что как раз так оно и вышло. Следствие выяснило, что твой отец подкупил охранника, чтобы раздобыть опасную бритву, поэтому его судили как за преднамеренное убийство и дали пожизненное.

Так вот чем объясняется такой срок! Тридцать с лишним лет за одно убийство не дают (это я успела узнать за время работы в тюрьме), однако второе убийство, да еще во время отбывания срока, дело иное.

– И вот тогда я с ним порвала. Я могла допустить, что в первый раз так сложились обстоятельства, но зарезать человека – это переходит все границы!

Бедная мама… Я взяла ее за руку. Она сжала мою.

– Я переменила мнение о твоем отце…

– Неудивительно, – буркнула я.

– И вскоре познакомилась с Дэвидом. Он был добр, обещал заботиться о тебе. Я считала, твоя жизнь сложится лучше, если ты не будешь знать, что твой отец сидит в тюрьме.

Теперь все начало проясняться.

– Я была счастлива с Дэвидом – мне так хотелось, чтобы ты росла в нормальной семье! Как же я радовалась рождению Китти! Поверь мне, участь единственного ребенка в семье незавидна, по себе знаю.

– Но Стефан… – я не смогла произнести «отец», – сказал, что написал тебе, когда мне исполнилось восемнадцать.

Мама кивнула.

– У него обнаружили лейкемию, – объяснила она. – Он впервые задумался о том, что все мы смертны, и захотел тебя увидеть. Я считала, у него есть на это право, но Дэвид не позволил. Зря я показала ему письмо…

– А Дэвид был знаком со Стефаном?

– Нет. Я сказала, что ты – результат случайной связи с мужчиной, которого я плохо знала.

Мне припомнились ожесточенные споры между Дэвидом и мамой, когда у меня были выпускные экзамены.

– Он был в бешенстве, что твой отец жив и сидит в тюрьме. И сразу начал меня ревновать.

– Но почему? Ведь ты разлюбила Стефана?

Ответом послужило выражение маминого лица.

– Порой, – медленно сказала она, – мы не выбираем, кого любим. Дэвида я тоже любила, но иначе, и он это чувствовал. Я заставила его пообещать сохранить все в тайне… – Она взглянула на меня, ожидая подтверждения.

– Он мне ничего не сказал, – подтвердила я.

– Теперь понимаешь, почему я расстроилась, узнав, что ты пошла работать в тюрьму?

– Ты знала, что Стефана перевели в Арчвиль?

– Нет, но предпочла бы избежать всякой возможности… Когда ты сказала, что старый заключенный назвался твоим отцом, я ушам своим не поверила. Подумать только, из всех тюрем графства Стефан оказался именно в этой!

– Однако ты все отрицала.

– Хотела уберечь тебя от переживаний. Ты и так натерпелась в трагедии с Китти, как бы ты пережила открытие, что твой родной отец убийца?

– Я бы не отказалась узнать его получше, – без тени сомнения сказала я.

Мама привлекла меня к себе, и я вдохнула мамин запах, как в детстве.

– Знаю, – прошептала она. – А я тебя этого лишила. Мне очень жаль. Несмотря ни на что, я до сих пор считаю, что при других обстоятельствах Стефан был бы очень хорошим человеком. Конечно, он не имел права убивать обидчика в центре временного содержания, а в тюрьме – сокамерника, но в молодости творишь отчаянные вещи…

Я знала это слишком хорошо.

Скоро на заседании суда мне хорошенько напомнят все, что я натворила.

Интересно, передаются ли пороки по наследству?

Если да, нужно найти способ это остановить. Любой ценой.

Август 2017 г.

Пятничная Мамаша появилась вскоре после экскурсии в зоопарк – по крайней мере, Китти думала, что времени прошло мало, хотя и сложно сказать сколько. Она теперь постоянно чувствовала усталость, а Монстр будто вознамерился разорвать ее живот, похожий на огромный футбольный мяч.

– Нянечки говорят, ты много спишь, – сказала Пятничная Мамаша. – Да, беременность утомляет. У меня так же было и с тобой, и с твоей сестрой.

При этом слове Китти кольнула ревность. Почему сестра может ходить, а она нет? Почему Элисон может говорить, а Китти только лопочет? Так нечестно!

– Теперь уже недолго, – вздохнула Пятничная Мамаша.

Почему все вокруг это повторяют? Чего конкретно они ждут?

– Вам пора, – сказала Помыкашка, входя в общую гостиную. – Автобус приехал.

Может, все ждали этого автобуса?

Пятничная Мамаша опустилась на колени сбоку от инвалидного кресла:

– Мы сейчас поедем к тому особенному доктору, которого нашла мама Джонни, и ты пройдешь маленький тест. Посмотрим, подойдет тебе волшебная машинка или нет. – Пятничная Мамаша взяла Китти за руку. – Джинни тоже приедет.

Китти почувствовала радость, смешанную со страхом.

– А она еще сердится на меня за то, что я толкнула Джонни? А Джонни будет?

Пятничная Мамаша вздохнула.

– Не знаю, что ты говоришь, дорогая, но если все получится, прибор не только облегчит нам жизнь, но и позволит тебе рассказать, как произошел несчастный случай.

Но если Китти сама ничего не помнит, черт побери?!

Пятничная Мамаша закусила губу.

– Это очень выручит твою сестру – помнишь, я тебе говорила?.. Если, конечно, подробности трагедии сохранились у тебя в памяти.

Китти обратила внимание, какое при этом стало странное лицо у Пятничной Мамаши – будто ей не нравится привкус во рту.

– Понимаешь, Китти, твоя сестра считает, что это она толкнула тебя на дорогу в тот день.

«Что, реально?» – оживился Монстр, бодро пнув Китти изнутри.

– Конечно, это не может быть правдой, – продолжала Пятничная Мамаша, поглаживая здоровую руку Китти. – Она просто не в себе. Это результат много лет копившегося чувства вины за то, что она не смогла уберечь тебя от машины…

Значит, все же автомобиль, как у Доны!