Голос Боулса дрогнул, будто ему не хотелось рассказывать дальше.

– В колледж, где она работала, принесли объявление о вакансии преподавателя рисования в тюрьму. Еще мы… гм, заплатили одной из моих знакомых в тюремной администрации, чтобы остальные заявления были спущены в шредер. Таким образом, Элисон оказалась единственным кандидатом на эту должность.

Присяжные неодобрительно зашептались. Я с трудом сдержала эмоции. А начальник-то тюрьмы расписывал, что выбрал меня из «множества других кандидатов», мечтавших об этой вакансии! Он блефовал, у них просто никого не нашлось. «Знакомство» в тюремной администрации меня просто убило: Анджела рассказывала о масштабах коррупции в английских тюрьмах, но я не догадывалась, что в этом могут участвовать и «люди с воли».

– Мы надеялись, – продолжал Свинцовый Человек, – что вина за старую трагедию и стесненные обстоятельства заставят Элисон взяться за эту работу, и наш расчет оправдался. Однако нам пришлось ждать, пока мистера Райта переведут в Арчвиль. Одновременно я записался в ее группу в колледже. Моей задачей было сблизиться с Элисон и получить от нее признание.

– Можете пояснить, что означает сблизиться? – уточнила барристер обвинения.

– Мы стали любовниками.

Я не могла издать ни звука – я онемела. Не только потому, что на меня смотрели присяжные, Робин, Лили и смеющаяся Китти, но и оттого, что боль от предательства и невыносимый стыд ранили куда глубже любого пореза, какой я себе наносила.

Робин встал и подал мне записку: «Вот почему мы хотели, чтобы ты выслушала показания нового свидетеля. Когда ты отказалась, мы попытались добиться исключения его свидетельства на основании вашей близости, но наше требование отклонили».

– Сообщите суду, что вам рассказала обвиняемая.

– Примерно ту же версию, что и моему клиенту.

– Вы имеете в виду документ, клочки которого нашли в тюрьме в мусорной корзине?

– Да. Во время нашей последней встречи Элисон призналась мне, что толкнула свою сестру на дорогу.

У мамы вырвался тихий вскрик, скорее даже всхлип. Все двенадцать присяжных посмотрели на меня с ненавистью.

– Но это не все, – звучный баритон Свинцового Человека разносился по залу. – Она рассказала, что младшая сестра с подругой стали невольными свидетелями того, как обвиняемая занималась сексом с мистером Райтом на вечеринке в его доме. Элисон утверждала, что это было изнасилование, но при этом она не решилась признаться матери или отчиму. Однако когда Китти и Ванесса пригрозили рассказать родителям, что видели ее, Элисон толкнула свою сестру на проезжую часть. Поэтому вы можете сказать, что ее спровоцировали.

Свинцовый Человек мастерски перехватил у нас линию защиты, которую собиралась использовать Лили. Почему? Пытался меня защитить? Лицо Криспина потемнело, брови сошлись на переносице. Ему явно не понравилось, что нанятый им детектив пытается помочь обвиняемой стороне.

– Пожалуйста, придерживайтесь фактов, мистер Боулс. Что еще вам рассказала Элисон?

Присяжные ловили каждое слово в сладострастном ожидании, когда топор опустится на мою шею. Я, напротив, задергалась, совсем как Китти. Судорожные подергивания перешли в дрожь – крупную дрожь ужаса.

Боулс взглянул на меня с выражением, напоминающим жалость, и ответил:

– Она сказала, что Криспин Райт вообще не был за рулем. Машину вела его мать.

Сентябрь 2017 г.

Происходило что-то серьезное – не только внутри, где Монстр бушевал так, что живот грозил треснуть пополам, а здесь, в этой большой комнате, где Полусестра Эли сидела в стеклянной беседке высоко над всеми. На шее у нее висел очень знакомый красивый золотой медальон. Где Китти его видела?

Может, это какая-то игра? Тогда она тоже хочет в стеклянную беседку, чтобы все смотрели на нее. Не отказалась бы Китти и обняться с высоким смуглым мужчиной, который только что выступал. А кто этот страшный дядька в наручниках и со шрамами на лице, сменивший его на этой кафедре? Но глаза у него красивые. На мгновение Китти вспомнилось:

«Я влюбилась! Как же заставить его нас заметить?»

«Я тебе уже сказала – возьмешь мою косметику и накрасишься, прежде чем сесть в автобус!»

Чей же голос ей отвечал?

Но Китти бросила попытки думать и вспоминать, потому что все вокруг громко заговорили и закричали. Шум поднялся хуже, чем в гостиной Помыкашки, где обитатели вечно спорили, какую программу смотреть.

Пятничная Мамаша повернулась к Китти с очень расстроенным видом:

– Ты действительно угрожала рассказать мне о твоей сестре и том мальчике? Учти, я догадаюсь, где правда!

Пожалуй, лучше отрицательно покачать головой. Но у Китти вышел кивок.

– Вот как?

Пятничная Мамаша переменилась в лице. Взгляд стал ледяным. По спине Китти пробежал холодок. Но тут подошла высокая блондинка в длинном черном свободном платье.

– Нам нужно поговорить. Перерыв продлится недолго. – Она опустилась на колени рядом с Китти: – Я Лили, адвокат твоей сестры. Хочешь пойти со мной, Китти?

Китти понравилась эта женщина, говорившая с ней как с человеком, а не в третьем лице, как почти все остальные.

– Но я тоже хочу в стеклянную беседку, сейчас моя очередь! – завопила Китти, когда Пятничная Мамаша повезла ее за Адвокатом в какую-то тесную комнатенку. Она начала колотить по креслу здоровой рукой, подчеркивая свое недовольство.

– Прекрати, – сказала Пятничная Мамаша так, как никогда не говорила с Китти раньше.

Едва Лили закрыла дверь, как Мамаша разрыдалась.

– Почему Эли мне не сказала, что Криспин… не могу произнести это слово!

Лили взяла ее за руку.

– Иногда девушке кажется, она сама виновата в том, что ее изнасиловали.

Пятничная Мамаша кивнула. Слезы текли по ее лицу.

– Это я понимаю. Китти… не всегда хорошо обращалась с Элисон. Она вредничала, задиралась, но я и подумать не могла, что она может настолько…

Лили улыбнулась:

– Дети порой ведут себя совершенно чудовищно по отношению друг к дружке.

Монстр внутри с силой перевернулся, и Китти вдруг вспомнила, как совсем маленькой играла с пластмассовыми кубиками.

– Помочь тебе построить башню? – спросила Эли, опускаясь рядом.

– Нет! Уходи! – и Китти разбросала кубики так, чтобы Эли не смогла играть. А вдруг она сложит башню лучше, чем Китти?

– Мне надо было чаще вмешиваться, – всхлипывала Пятничная Мамаша. – Но я не хотела раздражать Дэвида. Он ревновал меня к старшей дочери… А Китти он обожал, считал ее совершенством…

Отец ее обожал?! Тот человек с дряблым лицом? Но он же сделал что-то очень плохое! Он… В эту секунду Китти готова была поклясться, что вспомнила, но мысль, не сформировавшись окончательно, пропала.