на кухню, чтобы присоединиться к Кензо. Антон поворачивается ко мне.

— Я все еще работаю над установлением личности этого мужчины и его дочери, — говорит он мне. — У меня есть программа распознавания лиц, работающая сверхурочно, и Матиас позволил мне одолжить его лучшего хакера.

— Спасибо, — он качает головой и идет присоединиться к остальным. Тем временем я направляюсь в свою спальню, чтобы посмотреть, смогу ли я найти какие-нибудь улики о Ване. Тогда я об этом не подумал, но мне показалось странным, что она потащила с собой на крышу спортивную сумку. Она крепко вцепилась в неё, не желая его отпускать. Это та самая сумка, в которую она упаковала свои скудные пожитки из дома Кастеллано.

Что она так яростно защищает?

Куда она это положила? Я копаюсь в комнате, ища сумку повсюду. Вот оно. Я нахожу его спрятанным в задней части гардеробной, за коробкой. Присев, я расстегиваю сумку и заглядываю внутрь. Одежда, одежда, еще одежда и… вот так.

Подождите. Это…

Моя рука тянется, чтобы схватить стопку переплетенных, сложенных бумаг. Вытащив их, я сажусь на задницу и переворачиваю их в руках. Бумага и конкретная складка легко узнаваемы. Мои неряшливые каракули можно увидеть в верхней части первой буквы.

Моя маленькая львица.

Я никогда не называл Аду так. Ни разу. Я собирался это сделать, но всякий раз, когда я пытался назвать ее по этому прозвищу, оно никогда не подходило. Вот почему? Развязывая ленту, я перебираю каждую букву, которую в течение многих лет помещал на это дерево. Их десятки, все прекрасно сохранились. Точно такие же, как те, что я держал в коробке в своем офисе на работе. Что это? Внизу есть еще одно письмо, беспорядочно сложенное, с моим именем. Отложив остальное в сторону, я осторожно провожу большим пальцем по бумаге. Оно заплаканное. Проглотив комок, застрявший в горле от нарастающих вокруг меня эмоций, я открываю его.

Адрик

До сих пор я никогда не знала горя. Никогда не знала истинного горя, пока не дождалась тебя у красной ивы.

Прошли часы, и надежда, которая у меня была, начала превращаться из ревущего огня в одни угли и дым.

Я писала тебе снова и снова, умоляя узнать, что я сделала не так.

Я что-то сказала?

Это моя семья? Ты видел меня и знал, кто я?

Все мои сообщения остались без ответа.

Снова и снова, пока, наконец, я не избавилась от телефона, который когда-то связывал меня с тобой.

Ты мальчик, в которого я влюбилась, и мальчик, который разбил мне сердце.

Я не знаю, дойдет ли оно когда-нибудь до ивы, но если это произойдет, знайте вот что…

Ты прощен.

Люблю всем сердцем,

Ваня Кастеллано, твоя львица.

В этом письме она подписала свое настоящее имя. Дала мне свою личность. Мои глаза просматривают страницу снова и снова. Это доказывает, что Ада никогда не была той, кем я ее считал. Она была не той девушкой, с которой я общался все эти годы.

Тогда зачем притворяться, что она была такой?

Что она получила, выйдя за меня замуж?

Я вскакиваю на ноги и выхожу за дверь туда, где мужчины собрались вокруг кухонного острова.

— Виталий, — выдыхаю я. — Можно ли клонировать одноразовый телефон?

Виталий отворачивается от ноутбука лицом ко мне и кивает.

— На самом деле клонировать устройство записи проще из-за отсутствия встроенной защиты.

— Сможешь ли ты увидеть записи клонированного одноразового телефона? — это натяжка, но я надеюсь, что он скажет «да».

— Это возможно, если у меня есть телефон, — говорит он мне. Я поднимаю палец, пятюсь в коридор и открываю дверь чулана. Взяв изнутри большую коробку, я направляюсь в гостиную и роюсь в ней, пока не нахожу то, что ищу.

— Думаю, телефон сгорел, — я передаю ему. — Но информация все равно должна быть доступной.

Виталий кивает и переносит его в свой ноутбук. В течение нескольких минут он отключил экран сотового телефона и несколько проводов, соединяющих его базовый блок с его ноутбуком. Цифры и буквы заполняют его экран, как сцена из «Матрицы». Его пальцы летают по клавиатуре.

— Итак, одноразовые телефоны пользуются большим спросом, потому что невозможно отследить, кто их покупает, особенно если они оплачиваются наличными. Но одноразовые телефоны, которые клонируют другой телефон, попадают в NOTL, или общенациональный телеграфный список, потому что они помечаются как имеющие повторяющийся номер.

Кензо впечатленно смотрит на ноутбук Виталия.

— Ищу номер телефона и… бинго, — восклицает Виталий. — Есть еще один телефон с точно таким же номером, — он нажимает на оба числа, выводя их на отдельные экраны. — Хорошо, — он указывает на левую часть экрана. — Этому номеру телефона больше пятнадцати лет, — он указывает на противоположную сторону. — Этому номеру телефона всего около восьми лет. На самом деле, ничто на этом устройстве не старше восьми лет. Сообщения, звонки, всему этому ровно восемь лет.

— Что дата? — спрашиваю я.

— 5 июня 2015 года.

Мы все обмениваемся понимающими взглядами. Все мужчины в этой комнате знают мою историю. В том числе тексты и письма.

— В тот день я получил текстовое сообщение с просьбой изменить место встречи.

— Зачем менять локацию? — спрашивает Кензо.

— Потому что Ада не знала, где находится красная ива.

Боже, я такой идиот. Как я мог не видеть всего этого? Ада манипулировала мной с самого начала. Готов поспорить на что угодно, что Ада заблокировала мой номер в Ванином мобильном телефоне, чтобы она подумала, что я ее бросил. И я не стал бы мудрее, потому что все наши сообщения были у Ады как доказательство того, кем она была. Или кем она притворялась.

— Но почему? — Виталий задает вопрос, о котором я думаю. — Она не могла знать, кем ты был в то время. Ты никогда не раскрывал свою личность.

— Потому что речь никогда не шла о нем, — шепчет Антон. — Все это не касается Адриана.

— Тогда о ком речь? — спрашивает Кензо.

— Ваня, — говорю я. — Это