к потолку номера в мотеле.

Тихие голоса шепчутся позади меня на языке, которого я никогда раньше не слышала. Слова резкие и злые, и одно из них — женское.

Мне удается поднять голову обратно, и от этого простого движения по позвоночнику пробежала волна боли. Почему они меня взяли? Почему бы просто не убить меня, когда у них будет такая возможность? Я борюсь с путами, веревка резко впивается в нежную кожу моего запястья.

Пальцы ног едва касаются коврового покрытия. Мне нечего использовать для получения какой-либо покупки.

— Ты снова проснулась, — уродливое лицо Ионы снова появляется в поле зрения. Он смотрит на меня сверху вниз и похотливо облизывает губы.

Да, нет.

Его рука протягивает руку и нежно ласкает мою голову.

— Мне жаль, что я должен это сделать, — с сожалением говорит он. — Я имею в виду, что технически мы семья. Просто недостаточно, чтобы меня это заботило.

Семья?

— Я тебя не знаю, — плюю я. — Мы определенно не чертова семья.

Жестокая усмешка тронула его губы.

— Что ты знаешь о греко-албанской войне? — он спрашивает. — Твой отец когда-нибудь рассказывал тебе о том, каким монстром он был? Как он убивал женщин и детей, чтобы получить то, что хотел?

Да, я слышала об этой войне. Мой отец любил хвастаться своими завоеваниями. Я была слишком молода, чтобы понять, когда впервые услышала его рассказ на званом обеде, но по мере того, как я росла, я постепенно начала понимать, каким человеком на самом деле был мой отец.

Иона прав. Мой отец был монстром, и если я выберусь из этих веревок, он увидит, насколько я на него похожа.

— Ты рисуешь только одну сторону картины, — говорю я ему. — Я знаю все о том, что сделал мой отец и насколько это было отвратительно. Но я также знаю, что сделали албанцы. Он убил ваших женщин и детей, и это было неправильно, потому что семья никогда не должна быть вовлечена в войну мафии. Но они убивали невинных людей, которые не имели никакого отношения к их войне против семей. На улицах Вегаса текла кровь. Люди боялись выходить из своих домов или вообще приходить в гости из-за хаоса, который устроили албанцы.

— Ты знала, что Кора была албанкой?

Я качаю головой.

— До недавнего времени, — признаюсь я.

Он тяжело вздыхает и кивает головой.

— Кора была женой моего брата. Когда твой отец убил его, он забрал ее себе. Превратил ее в проститутку. Шлюху, — он отворачивается от меня к кухонному столу и берет небольшой чемодан. — Потом она забеременела от него. Каково же было мое удивление, когда я нашел ее в реабилитационном центре. Я собирался спасти ее. Я сказал ей, что мы вернем здесь Албанскую империю и сотрем Кастельяно с лица земли. Знаешь, что она сказала? — он поворачивается ко мне, подняв бровь.

Я тяжело сглатываю и качаю головой.

— Она сказала мне, что все кончено и она приняла поражение, — он посмеивается, доставая из футляра плоскогубцы. — Я не очень хорошо это воспринял.

От страха у меня сжимается желудок, и во рту пересыхает.

Он собирается использовать их против меня?

Иона идет ко мне, каждый его шаг заставляет мое сердце биться быстрее и быстрее, пока я не убеждаюсь, что оно пробьет мою грудную клетку. Я не могу ясно мыслить, кровь приливает к голове, а мои легкие сковывает ужас.

— Я оставил ее там с обещанием отомстить. Я сказал ей, что вернусь за ней и что она пойдет со мной, иначе она умрет. Каково же было мое удивление, когда в следующий раз я нашел ее уже родившей.

— Ада, — хрипло шепчу я.

Иона мрачно усмехается.

— Знаешь ли ты, что способность семьи рождать близнецов задается генетикой? — спрашивает он. Подожди, он говорит то, что я думаю? — Очень редко каждый потомок оказывается близнецом, но не настолько редко, чтобы это не могло произойти.

Боже мой. Как я могла это пропустить? Это была та часть головоломки, которую я не смогла уместить. В тот момент, когда я увидела, что тело Коры все еще находится в гробу, я придумала все возможные сценарии, которые только могла, но ни один из них до этого не дошел.

Я слышу звон браслетов и тихий стук каблуков по ковру позади себя. Пожалуйста, не позволяй этому быть ей. Не отнимай это у меня. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, боль в груди нарастала.

Мое тело ощущает движение воздуха передо мной, когда стук каблуков внезапно прекращается. Мой мозг умоляет меня открыть глаза, но сердце говорит мне не делать этого, потому что оно знает, что то, что я вижу перед собой, в конечном итоге сломает его.

Медленно открываю глаза, слезы текут по моим щекам, и вырывается рыдание.

— Здравствуй, сестренка, — я смотрю на женщину передо мной. Моя лучшая подруга. И во второй раз за сегодня мое сердце разбивается.

ГЛАВА 37

Адриан

Где она, черт возьми?

Кензо не удалось отследить устройство Вани. Сигнал продолжает пинговаться на нескольких вышках сотовой связи, и он не может получить блокировку.

— Это не неисправность, — говорит он мне. — Кто-то намеренно вводит тебя в заблуждение, чтобы ты не мог определить ее местонахождение.

— Кто сможет это сделать?

Кензо пожимает плечами.

— Только люди, которые знают об этом и имеют доступ к программному обеспечению.

Эрик.

Я обращаюсь к Антону.

— Немедленно приведите людей к Эрику, — приказываю я. — Я хочу знать, что, черт возьми, происходит.

— Понял, — отвечает он, выходя из комнаты, поднеся телефон к уху. Мог ли Эрик предать меня? Моя интуиция говорит мне нет. Он был верен мне много лет. В тот момент, когда я узнал, что Ада — близнец, я на мгновение задался вопросом, был ли он замешан в этом, но вспомнил, что у него нет возможности узнать об этом. Я контролировал каждый дюйм этой комнаты, пока он работал