К осени набралась довольно пухлая папка. Хранила она ее у своей сестры. В ней были не только важные документы или их копии, слямзенные порой у Каргополова, когда он бывал пьян (а это случалось почти каждый день), но также фотоматериалы и диктофонные записи его переговоров. Светлана Викторовна всегда включала высокочувствительный диктофон, когда к мужу приходили его гости и запирались с ним в кабинете. Более того, в последние четыре месяца она получала еще и очень интересную информацию от нанятого ею частного сыщика, бывшего работника органов госбезопасности. Этот незаметный, среднего роста и возраста человек, с невзрачным незапоминающимся лицом, которого звали просто Павел, каждые две недели докладывал Светлане Викторовне о «похождениях» Каргополова. За что получал щедрое вознаграждение из денег самого депутата, выделенных на семью. Вообще-то, Вадим Арсеньевич был крайне жаден и скуп. Но побаивался своей супруги, старался ей не отказывать в требуемых суммах.

Однако Светлане Викторовне этого было, конечно же, мало. Она хотела обеспечить себя всерьез и надолго, желательно до конца жизни. И остаться свободной женщиной, без опостылевшего Каргополова. В тюрьму его она, разумеется, сажать не собиралась — да в России теперь и не сажают политиков или миллионеров, им просто дают двадцать лет условно или приговаривают к пожизненному заключению с немедленной амнистией. Хотя Павел и намекал ей, что деяния Каргополова тянут даже на государственную измену, по крайней мере, вред, нанесенный им России, лишь в масштабах будет поменьше разрушительных работ Ельцина, Гайдара, Чубайса и иже с ними. Нет, Светлана Викторовна хотела лишь содрать с Каргополова семь шкур и пустить его голым в огород. Пусть живет и стоит там чучелом, пугая ворон.

Теперь она выбирала момент для наступления, чтобы отпраздновать свой Аустерлиц. Но каково же было ее изумление, когда Павел положил перед ней последние фотографии, снятые скрытой камерой в ресторане «Марриотт», на вилле Каргополова и в номере Гельмута Шрабера.

— Что это за новая проблядушка со смазливой мордочкой? — спросила она. — А главное, каким образом тут замешана моя племянница Ольга?

— Племянница собирается замуж за немца, а «проблядушка» — Рита Гонцова, известная фотомодель, — ответил бывший гэбэшник.

— Ну, насчет ее нового замужества я кое-что слышала от сестры, но не думала, что это тот самый Гельмут. Выходит, Каргополов и тут ищет какую-то выгоду?

— Со Шрабером он ведет переговоры о новых поставках просроченного мяса в Россию, в провинцию, через украинскую границу. Канал ими уже был испробован еще прошлым летом. В таможенном коридоре работают люди Мамлюкова, а тот к тому же пропускает через него и негодное сырье для своей фармацевтики, — Павел докладывал четко, как и привык всю жизнь. Он был прекрасно осведомлен обо всех фигурантах, которых ему поручалось «вести». — Их переговоры близки к завершению. Что же касается Риты Гонцовой, то она вместе с Каргополовым разрабатывает какую-то свою комбинацию уже против Шрабера, стремясь выдать вашу племянницу замуж. Или действует самостоятельно.

— Выясните, пожалуйста, какие цели она преследует, — сказала Светлана Викторовна. — Боюсь, что и тут дело далеко не чистое. Мне будет жаль, если Ольга попадет в ловушку.

— Вообще-то, не хочу вас огорчать, но один из их общих знакомых, я имею в виду Шрабера и Каргополова, занимается системным бизнесом по отправке русских девушек за рубеж — в арабские страны, для богатых шейхов. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю, — задумчиво произнесла Светлана Викторовна. — Но не могу поверить, чтобы они на это пошли. Конечно, Оленька очень красивая девушка, но она же беременна!

— Это не играет роли, — ответил Павел. — Тот человек, который вывозит «живой товар» за границу, связан еще и с трансплантацией детских органов.

— Неужели… — начала было потрясенная Светлана Викторовна.

— Да, — твердо сказал Павел. — Это бизнес, и не маленький. Теперь вы представляете, какие комбинации тут возможны? Причем саму Гонцову могут наверняка использовать «втемную», необязательно она догадывается о реальных планах Каргополова или Шрабера. Я не намерен вас пугать, но дело, которое вы мне поручили, представляется очень серьезным. Я аналитик и привык распутывать сложные клубки до конца. Поэтому считаю нужным продолжать работу в этом направлении.

— А я-то собиралась уже покончить с этой «игрой», прижать наконец-то Каргополова к стенке! — нерешительно сказала Светлана Викторовна.

— Сделать это вы всегда успеете, — ответил Павел. — Но советую вам подождать.

— Что ж, — согласилась она. — Тогда продолжайте действовать. Мы свернем им всем шею чуть попозже.

Стояла ночь, глухая и темная. И опять пущенный меткой рукой камешек полетел в окно. Но теперь зазвенело стекло в комнате Ольги. Впрочем, она и не спала, переживая состоявшийся накануне бурный разговор с Костей. Он отчего-то впал в немотивированную агрессию, кричал, что не позволит им — ей и Антону — уехать в Германию, в конце концов сказал, что полетит с ними. Ольга ответила ему, что вряд ли Гельмут согласится оплачивать еще и его расходы, тогда он вообще заявил, что «порвет его, как Тузик шапку». Кончилось тем, что Наталье Викторовне пришлось выставить Костю из квартиры, сунув в карман его плаща кулек с пирожками.

Сейчас Ольга решила, что Константин вернулся среди ночи, и выглянула из окна. Но внизу стояла Рита, в шикарном серебристом платье, и, задрав вверх голову, посвистывала, сзывая вокруг всех бродячих собак. Сразу было видно, что она пьяна, поскольку едва стояла на ногах. А в руке держала увесистый булыжник, очевидно, более мелкого камешка уже не нашлось.

— Погоди! — сказала Ольга, боясь, что следующим броском Рита разобьет чье-нибудь чужое окно. — Не стреляй, я сейчас спущусь.

У подъезда Рита буквально упала в ее объятия. Пришлось транспортировать подвыпившую фотомодель наверх волоком.

— Ну и где это ты так наклюкалась? — спросила Ольга, установив Риту в коридоре, возле стенки.

— Там же… в «Мар… «Марриотте»… когда ты ушла, — еле проговорила та. — Скучно мне стало… с козлами этими… старыми. Вот и решила… нап-питься! У тебя есть виски?

— Нет, откуда? — улыбнулась Ольга.

— А у меня с собой… — и Рита вытащила из своей дамской сумочки почти целую бутылку. — Из горла будешь?

— Мне же нельзя. Ни из горла, ни из донышка. Даже из середины.

— А мне… можно!

И Рита забулькала. Пришлось отобрать у нее бутылку и уволочь в комнату. Ольга положила ее на свою кровать, сняв туфельки, один из каблучков которых был уже отломан. Но Рита, пролежав пару минут, вновь вскочила.

— Я тебе принесла еще пятьсот долларов, — сказала она. Вытащила из кошелька купюры и бросила их на стол. — Содрала с Каргополова. За безопасный секс. Учись, Олька, как надо зарабатывать бабки. Это тебе на лекарства.