совсем близко, в самой реке Смородине. Не поверив глазам, он взглянул направо и налево от места битвы. Огненная река больше не была огненной — лишь вдалеке по обеим сторонам плескались огненные волны. А перед ним — лишь застывшая серая и коричнева лава. Это значило лишь одно — орды нечисти могут свободно перейти и затопить мир людей.

В неразберихе, казалось, каждый действовал как мог. И Ормар побежал вперед, к реке, крича, чтобы дали ему дорогу, на ходу обратился в зомби, врезаясь в самую гущу напиравших мертвяков. Те не обращали на своего собрата внимания, и он мог легко протыкать и отрывать им головы, не встречая никакого сопротивления.

Одновременно Ормар боролся с сильнейшим приказом от высших мертвяков. Судя по силе внушения, их был тут не один десяток. Но добраться до них не было и никакой возможности, и никакого смысла — если только тут же погибнуть, не выдержав их совместного удара. Поэтому Ормар-зомби отчаянно выкашивал одного мертвяка за другим.

Где-то рядом с ним бился Эйнар, не отстававший в эффективности уничтожения нечисти от своего товарища-недруга. От него одного из всех бьющихся с нечистью людей он чувствовал исходящую в свою сторону ненависть. Но похоже, что высшие мертвяки всё же заметили странного зомби, не подчиняющегося их приказам. Сначала вяло и будто неохотно ближайшие к Ормару зомби стали оказывать ему сопротивление, перестав подставляться.

Но вот они начали по-настоящему сражаться с ним, и тут уже Ормар начал пропускать удары от когтей мертвяков. Увлеченный битвой и спасением своей жизни, бьющийся посередине Смородины, парень забыл про Эйнара. И тут сильнейшая боль пробила его бедро, в которое воткнулся его меч. Взревев от боли, он увидел в глазах и чувствах парня торжество, сознание своей победы и гибели противника. Сделав свое черное дело, Эйнар тут же отбежал подальше, на ходу рубя мертвяков.

А Ормар, припадая на одну ногу, уже с трудом мог противостоять всё больше разъярявшимся на него зомби. Они уже полностью восприняли команду своих предводителей на уничтожение странного зомби, и целой толпой навалились на него. Ормар, отчаянно отбиваясь, уже пропускал не только удары когтями, но и укусы зомби. Один, окруженный со всех сторон врагами — воинам было не до него, да и трудно, пожалуй, было разглядеть в горячке боя какое-то странное поведение мертвяков на застывшей, когда-то Огненной реке.

Пропустив очередной удар когтистой лапой, Ормар, не выдержав, опустился на одно колено. И так не самый высокий, теперь он целиком находился под лавиной мертвяков. Стало ясно, что это конец. Но отчаянное стремление жить подсказало ему выход, на который раньше он никогда бы не решился. Собрав остатки мужества и внимания, Ормар представил простор полета. Мгновение, другое — и волна зомби над Ормаром обвалилась вниз, а юркий сокол, окровавленный и израненный, чудом найдя щель в непроходимой толпе, взмыл вверх, к солнцу.

Глава 26

Ритуал несчастного случая

«Ритуал несчастного случая означает, что посвященный сможет жить сколь угодно долго, если будет забирать чужие непрожитые жизни». От бесстрастности и делового тона, которым была написана инструкция, а иначе назвать это было нельзя, у меня до сих пор волосы поднимались на голове.

С тех пор, как я лежал под яблоней в заброшенном кремлевском саду и впервые осознал, что именно два кота выкрали в доме бабы Нюры, прошло два года. Удивительно, но за это время мало что поменялось. Мы так и не поняли, узнала ли старушка про налет на ее дом и пропажу документов. По крайней мере, в ее отношении к нам ничего не изменилось.

Мы так и продолжали собираться у нее в подземелье — сначала, чтобы не вызывать подозрений неожиданным прекращением наших тренировок, а потом уже по привычке. Хотя, конечно, было тяжело делать вид, что всё хорошо и ничего не произошло.

Наблюдая за бабой Нюрой в церкви, я также не замечал никаких перемен в ее поведении. Она всё также посещала почти каждую службу, особенно в посты, всё также профессионально плакала над усопшими. У меня даже начали закрадываться сомнения, а имеет ли она отношение к этому ужасному ритуалу. Может, просто бумаги у нее лежали в доме, что же с того?

Внешне, казалось, она совершенно не переменилась с того памятного дня, когда меня цепанул на Смоква-реке первенец зомби. Но, может, в ее возрасте люди и вовсе не меняются или меняются очень медленно. Смущало, что как раз о ее возрасте я не имею ни малейшего представления. Ее брат — мы так и не узнали, старший или младший, умер в почтенном возрасте восьмидесяти пяти лет. Если принять условно, что баба Нюра ему плюс-минус ровесница, то сейчас ей должно быть больше ста лет. Выглядела он древней, конечно, но чтобы сто… Мы спорили на эту тему между собой и не могли сойтись во мнении.

Ритуал несчастного случая предполагал знакомство посвященного с его будущей жертвой и физический контакт между ними. Часть текста — сами магические формулы — были написаны на непонятно языке, мы решили, что на иврите, но могли и ошибаться. Человека следовало умертвить своими собственными руками любым способом по фантазии посвященного. Чем больше времени жертва не прожила, тем больше больше времени достанется посвященному.

Поэтому компания из аптекаря Юхневича, врача Золовского и полицейского пристава Клокова и занималась детьми. Мёрли они и без всякого их вмешательства аки мухи, так что заметить какую-то аномалию было практически невозможно, а времени жизни такие дети могли прибавить, надо думать, ох как много.

Что посвященными были именно эти трое, мы выяснили на практике. Когда я смог превращаться в кота, а затем, через год, и в ворона, то периодически следил за всеми тремя. Все тайно посещали дом Юхневича на Ломокненской улице, но достаточно редко, раз в несколько месяцев, и эти посещения порой совпадали с сезонными обострениями инфекций в городе.

После этого каждый из них пребывал в отменном настроении, был бодр и румян. Морщины разглаживались и люди казались помолодевшими. А вот в отношении бабы Нюры я такой закономерности не заметил. Казалось, она вовсе не менялась, не молодела, по крайней мере каких-то разительных перемен замечено мной не было.

Что же мы делали все эти три года? Готовились. Вместе с Генкой во дворе Заморовского дома на Владимирской сделали надстройку над амбаром, где поселился раненый ворон по имени Никодим, подобранный мной у Смокварецкого моста. Сокол, к сожалению, был мне недоступен, и пришлось ограничиться тем, что есть. Но превращение в умную птицу