так к ней прикасался. Очевидно, она много значит для тебя. — Финн протянул руку в знак мира. — Это никогда больше не повторится.

— Лучше бы этого не было, — сказал я и пожал его руку.

Когда мы вернулись в комнату, я замер.

— Что вы делаете? — спросил я и нахмурился.

— Мы создали любовный круг для тебя и Финна, — сказала Рейвен с широкой улыбкой. — Вы оба сделали то, что, как вы знали, не должны были делать, и мы собираемся помочь вам вспомнить, что вы намного лучше этого.

Я прикусил щеку изнутри, сильно сжимая, в то время как моя нога постукивала, демонстрируя постоянное сопротивление.

— Что, черт возьми, такое любовный круг? — спросил Финн у меня за спиной.

— Система, разработанная женщинами для успокоения мужчин, — пробормотал я.

— Давайте, чего вы ждете? — Ники окликнула остальных.

Финн похлопал меня по плечу.

— Давай, чемпион, ты знаешь, что они говорят: попробуй что-нибудь один раз, и если тебе это понравится, сделай это снова.

Я был почти уверен, что мне не понравится быть в центре любовного круга, но, по крайней мере, мне не нужно было делать это в одиночку.

Финн встал в середину круга и с улыбкой хлопнул в ладоши.

— Давайте, люди, поразите меня своей лучшей любовью.

Я присоединился к нему, и, стоя спина к спине, мы наблюдали, как дети, Кайя, Шелли, Варна и Синди замыкают круг вокруг нас.

— Вы уверены, что не хотите присоединиться к нам? — спросила Кайя шестерых парней из Севера, которые стояли, прислонившись к стене.

— Нет, мы в порядке, — сказал Хантер.

Соломон хихикнул.

— Не волнуйся, мы посылаем всю нашу любовь отсюда.

Праздник любви длился всего около трех минут.

Сначала началось пение; я был удивлен, увидев, что мальчики Севера, участвовавшие в кружке, знали эту песню. Очевидно, любовных кругов было гораздо больше, чем я предполагал.

Прими мою любовь и наполни свое сердце.

Это все, что тебе нужно для нового старта.

Не нужно бороться, не нужно пугаться.

Тебя любят, и мы все заботимся о тебе.

Затем наступила та часть, где дети корчили смешные рожицы. Я сделал особенно хорошую реплику в ответ, и, конечно, Финн был в своей стихии, будучи шутником по натуре. Я слышал его смех позади себя, а затем круг стал меньше, и нам было приказано развернуться и посмотреть всем в глаза. Мое сердце чуть не пропустило удар, когда я встретился взглядом с Кайей, но, возможно, весь этот любовный цирк подействовал на ее мягкую сторону, потому что в ее глазах не было гнева.

В качестве завершающего штриха мы с Финном были сжаты в групповом объятии, которое было бы удушающим, если бы не тот факт, что мы были выше женщин и детей.

— Разве тебе сейчас не хорошо? — спросила Рейвен с детским волнением.

— Я чувствую себя потрясающе, — сказал Финн и взял ее на руки. — Единственное, что могло бы возглавить этот любовный круг, — это девочка, целующая меня прямо сюда. — Он указал на свою щеку.

Рейвен, не раздумывая, обвила руками его шею и крепко поцеловала в щеку.

— Спасибо, дорогая, ты только что осуществила самую большую мою мечту.

Финн подмигнул и поставил ее на землю.

— Ты тоже хочешь поцелуя? — спросила она меня.

— Конечно. — Я наклонился, но тут Мила шагнула вперед.

— Могу ли я это сделать?

— Нет, я сделаю это! — Рейвен настаивала.

— Но это несправедливо, — возразила Мила, слегка надув губы. — Ты уже целовала Финна.

Финн разразился глубоким утробным смехом.

— Не нужно ссориться, девочки, у Арчера две щеки.

Это решило проблему, и я получил поцелуй от Милы в левую щеку, а от Рейвен — в правую.

— Видишь? — Финн похлопал меня по плечу. — Разве ты не чувствуешь себя сейчас просто сгустком любви?

— Мистер Арчер? — Мила дергала меня за рукав. — Что ты имел в виду, когда кричал, что она твоя женщина? О ком ты говорил?

— Хм, ни о ком, — быстро сказал я, но Финн снова пришел мне на помощь.

— Мила-ваниль, мой милый ангел. — Он наклонился и ущипнул ее за пухленькие щеки. — Возможно, ты этого не видела, но я флиртовал с тремя женщинами до того, как началась драка.

— Да? — ее большие голубые глаза моргали, и она прикусила нижнюю губу, выглядя как человек, который не хочет пропустить ни одной детали захватывающей истории.

— Дело в том, что я был немного жадным, потому что мистер Арчер уже сказал мне, что он надеялся получить поцелуй от брюнетки. — То, как Финн произнес последнюю часть предложения дразнящим голосом и озорной улыбкой, полностью очаровало Милу.

— Вы из-за этого подрались?

Я подыграл ему.

— Я не могу просто позволить ему украсть у меня женщин, не так ли?

Мила потерла свой маленький носик и на секунду опустила глаза, прежде чем, нахмурившись, подняла голову.

— Я надеюсь, что брюнетке стыдно за себя. Если бы я действительно нравилась мальчику, я не думаю, что пошла бы играть с кем-то другим. Это было бы нехорошо с моей стороны.

— Я бы хотел, чтобы все взрослые женщины были такими же умными и преданными, как ты, Мила, и знаешь, что еще я думаю?

— Что, мистер Арчер?

— Я думаю, что мужчина, которого ты выберешь, когда вырастешь, будет самым счастливым человеком на свете.

— Ты так думаешь? — маленькая девочка сияла, как зажженная рождественская елка.

— Но опять же, Мила… — произнес мягкий голос позади нас, и я оглянулся, чтобы увидеть, что Кайя наблюдает за нами. — Никто вообще не заставляет тебя выбирать мужчину.

— Ааа, — Финн сделал пренебрежительный жест рукой в сторону Кайи. — Как грубо с твоей стороны вмешиваться именно тогда, когда мы индоктринацируем и воспитываем следующее поколение женщин (прим. индоктринация это закладывание определенной идеи в голове человека).

— Что означает индоктринацировать? — спросила Мила и запнулась на трудном слове.

— Это просто модное слово для того, чтобы настроить людей на успех, — объяснил Финн. — Теперь ты пойдешь со мной, милая, и мы поделимся даром индоктринации с остальными девочками, пока мистер Арчер и Кайя будут разговаривать.

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, — сказала Кайя, — я действительно хочу поговорить о том, что произошло, но не здесь, не перед детьми.

— Я понимаю.

— Встретимся в моей комнате в полночь.

Я кивнул.

— Хорошо.

Глава 24

Большой выбор

Арчер

Я почувствовал контраст между горячей кровью, пульсирующей в моих венах, и прохладной водой океана. Мои руки и ноги двигались механически в устойчивом ритме, в то время как мой рот попеременно открывался, чтобы глотнуть воздуха, и закрывался, когда я грациозно скользил по воде.

Был поздний вечер,